- Наши крупные военные и тактические победы, такие как под Сталинградом, сила нашего оружия, смелость советских солдат, являются фактором, влияющим на противника?

 Снова хором:

 - Так точно!

 - Среди вас есть те, кто только что прибыл на фронт и еще реально не встречались с живым противником?

 Несколько человек подняли руки.

 - Так, ясно. Вот что, сидите пока, я скоро приду. Но приду не один, приведу вам пленного, вы сможете задать ему вопросы.

 Замполит вышел.

 Из рядов раздалось несколько возгласов.

 - Что немца?! Живого?!

 - Настоящего?!

 Один из бойцов, видимо более бывалый.

 - Нет, поддельного! Гитлера вам приведут на веревочке, прямо из резиденции, волчьего логова, собственной персоной!

 Весь взвод заражается смехом, похожим на дикое ржание.

 Дверь открылась и вошли трое: Капитан, Ганс и солдат при оружии охраняющий пленного. Воцарилась полная тишина, солдаты устремили свои взгляд на немца.

 Мы вошли в помещение, я смутился, увидев кучу народа и уставившихся на меня около тридцати пар глаз.

 - Ну, что? Вы готовы к общению? – спросил капитан. – Вы можете задавать свои вопросы, – обратился ко мне, – Вы готовы отвечать?

 - Да.

 - Как видите, наш гость хорошо понимает по-русски, так что можете задавать ему вопросы на родном языке. Не стесняйтесь.

 - А как его зовут? Как к нему обращаться?

 - Ханс.

 - А полное ваше имя, – спросил политрук.

 - Краузе, Ханс Вильгельм.

 - Сколько вам лет?

 - Двадцать три.

 - Ваше воинское звание?
– снова задал вопрос Александр Васильевич.

 - Лейтенант.

 - Где вы родились?

 - В Штеттене.

 Он продолжал.

 - С какого времени вы на фронте?

 - С 41-го года.

 - Кто вы по военной специальности? Где служили?

 - Разведчик.

 - При каких обстоятельствах вы попали в плен?

 - Наша группа попала в засаду.

 - И была уничтожена. Так?

 - Да.

 - Ганс был ранен, наш доктор спас ему жизнь. Это пример гуманного обращения к немецким военнопленным. Вы согласны? – спросил капитан.

 - Да, я благодарен вашему доктору.

 - Задавайте вопросы.

 - Почему ваш Гитлер напал на нашу страну?

 - Не знаю. Лучше об этом спросить его самого…нашего фюрера. Я всего лишь солдат, и исполнял приказы своего руководства. Разве вы не поступили бы также?

 - А если Гитлер прикажет вам прыгнуть с крыши или с моста и утопится?

 Этот вопрос меня развеселил, я улыбнулся, пожав плечами.

 - Пришлось бы подчиниться. Если не спрыгнешь, тогда расстреляют, пришлось вы выбирать что лучше, утонуть или получить пулю. Приказы в армии не обсуждаются, они исполняются, вам это известно.

 - А разве вы не по собственному желанию взяли в руки оружие? Пошли в эту самую армию.

 - Меня не спрашивали. Была объявлена всеобщая воинская мобилизация. Обязаны служить в армии все, кому исполнилось восемнадцать лет. Я и так уклонялся от призыва на военную службу, как мог. Я жить хочу, мне совсем не хочется умирать в двадцать лет. У меня есть ребенок, дочь.

 - Как вы относитесь к тому, что вас побили под Москвой и Сталинградом? – один из солдат задал мне вопрос.

 Он бы несколько подковыристый, с явной издевкой. Я решил на него ответить достойно.

 - Как я к этому отношусь? Как солдат должен относиться к просчетам своего руководства? Молодцы! Это ваша победа, вы ее заслужили.

 - Я сейчас покажу вам портреты, – сказал капитан, - вы должны ознакомить наших солдат с высшим военным немецким руководством.

 Капитан достает и показывает плакат с нарисованной карикатурой. Раздается общий дружный, веселый хохот и истерический смех. Не удержавшись, я засмеялся вместе со всеми.

 - Тихо! – я пытался собраться.
– Каждый уважающий себя русский солдат должен знать наше высшее военное командование в лицо! Я рисовать не умею, только зверушек, поэтому нарисовал как мог. Извините, конечно, – обратил я все в шутку.

 Солдаты продолжали смеяться.

 - Кто мне скажет, кто это? – задал я вопрос.

 - Гитлер! – ответил голос.

 - Правильно. А это? Кто знает? – я едва сдерживался от смеха.
– Это Йозеф Геббельс, министр пропаганды! Нет, не могу больше говорить, – махнул рукой. – Ну вас!

 Мы весело пообщались, настроение у всех поднялось.

 - Все, ладно! Конференция окончена! – сказал замполит. – Спасибо, вы можете идти.

 Меня увели.

 Если в начале мне было неловко, то к концу встречи, я освоился, и напряжение которое у меня было пропало.