Соловьёва Наталья
Шрифт:
– Ганс, братик, я так соскучилась! Я надеюсь, ты не уедешь так быстро.
- Неделю буду дома, потом экзамены. Надо готовиться. А где твой отец?
- Сейчас на работе. Вряд ли рано придет, он напивается каждый вечер в пивной, а потом ругается с мамой.
Я вздохнул, значить ничего не изменилось. Все одно и то же! Вечером пришел мой отчим, мама открыла дверь.
– Я не ждала тебя так рано.
- Почему?
- Ты всегда приходишь поздно, я к этому привыкла.
- Чьи это ботинки? У нас кто-то в гостях, развлекаешься, пока меня нет?!
- Ганс приехал. Будет готовиться к экзаменам. Только не ругайся с ним, я очень тебя прошу.
- Где он?
- В комнате, наверное, уже спит.
Рихард ввалился в мою комнату.
– Ганс! Ты еще не спишь?
- Нет, не сплю, - ответил я.– Что тебе надо?
- Поговорить. Расскажи, что там в Берлине? Гитлера видел, нашего фюрера?
- Нет, не видел. И не хочу на него смотреть.
- Ты еще не вступил в ряды нашей национал-социалистической партии?
- Нет.
- Почему? Когда вся Германия поднимается на борьбу с коммунистами и евреями?
- Меня это мало интересует.
Претензии отчима уже стали меня раздражать.
– Ты только и можешь, что писать свои никчемные статейки. Разве большевики не отобрали у твоего деда все, что у него было, выгнали из России? Ты их защищаешь? Подожди, мы еще им покажем!
- Оставь меня, я сегодня с дороги, устал и хочу спать.
Глава 10
Днем, я решил до обеда позаниматься, перерыл все тетради и литературу.
– Ты конспекты мои не видала?
– спрашивал маму.
– Куда я их дел? Послезавтра зачет.
– Наконец-то нашел, - Вот они! Вот растеряха!
Мама смотрела на меня с восхищением.
– Какой ты у меня уже взрослый! Ты бы поел, что-нибудь?
- Потом, не хочу! Заниматься надо.
Откусив кусок яблока, я начал писать, пытаясь сосредоточится. В это время вошел отчим.
– Я есть хочу, голодный как волк, - произнес он с порога.
Мама накрывала на стол.
– Я сейчас, только разогрею…
Он подошел ко мне, потрепал меня по затылку.
– Что? Учишь студент?
Я сделал вид, что занят делом, стараясь не обращать на него внимания.
– Ты чего молчишь? Я тебя спрашиваю? Отвечай!
- Не видишь, я занят. Экзамены скоро, – отвечал я как можно спокойней.
- Ну-ну! – он похлопал меня по щекам и отошел.
- Рихард, не видишь, он учит? Не трогай его, – вступилась мама.
- А ты молчи! Тебя никто не спрашивал! Скажи спасибо, что еще на улицу не выкинул и кормлю тебя вместе с твоим щенком!
Оттолкнув мою маму, он молча, не доев свою тарелку, хлопнул дверью и вышел вон.
– Слава Богу, ушел! Урод! Долбанный солдафон, сволочь нацистская! – процедил я сквозь зубы, – Если мог бы убил!
- Что ты сынок! Не надо, нас всех расстреляют.
Едва за окном стемнело, послышался стук.
– Кто там? – спросила мама.
- Это отчим пьяный напился, того гляди, дверь выбьет! – вскочил я с кровати, надевая штаны.- Опять этот Рихард! Господи помоги! Когда же ты отвяжешься от нее? Шел бы ты на войну, там тебя и прибили бы!
- Открывай! – Он орал во всю глотку и пинал дверь ногами. – Ты что, оглохла?
- Опять напился? Сколько можно? – мама была в слезах.
- Молчи, польская шлюха! Еще раз вякнешь, я тебя и ублюдка твоего зашибу, ничего мне за это не будет!
– он ударил мать по лицу.
Этого я не выдержал, кровь моя закипела, и терпенью пришел конец.
- Мама! – я бросился ей на помощь, – Отстань от нее идиот!
- Ты что-то сказал? – Рихард поднял на меня глаза, еле ворочая языком, от выпитого спиртного.
- Отстань от нее!
– я встал на защиту мамы.
- Ах ты, щенок!
- Еще раз тронешь ее, убью!
Я кинулся на отчима, сбил его с ног. Он упал, не удержавшись на ногах, и я стал его колотить, что есть силы, вне себя от гнева и злости. Таким я никогда еще не был и никто не будил во мне зверя. Никогда в своей жизни, я еще не испытывал такой ненависти к человеку! В последствии я даже не испытывал такой ненависти к врагам, с которыми мне пришлось сражаться!
– Ганс, сынок, не трогай его! Не связывайся с ним, я же тебя просила! – мама в слезах умоляла меня и пыталась оттащить от него.