- Сегодня, ровно в четыре часа утра, наши войска вторглись на территорию СССР и подвергли его массированной атаке и бомбардировке. Это будет молниеносная война, которая закончится нашей победой. Дни большевиков и Красной Армии сочтены! Мы очистим мир от этой заразы! Хай Гитлер!

 - Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – доносилось в ответ, громогласно и четко, отдаваясь гулким эхом, так что закладывало в ушах, перебивая солдатские луженые глотки.

 Мне пришлось орать вместе со всеми.

 После окончания обучения в разведшколе, нам дали небольшое увольнение сроком на неделю, чтобы мы могли еще раз съездить домой и попрощаться со своими родными и близкими.

 Первым делом я поехал домой. Мама открыла дверь, совершенно, не ожидая меня увидеть и радости ее не было предела. Она бросилась мне на шею.

– Сынок!

 - Мама я не надолго, меня отпустили на несколько дней. Три дня буду дома, а потом уеду в Берлин, мне надо увидеть дочку.

 - А потом?

 - Меня отправят на фронт.

 Побыв дома три дня, я собрал еще кое какие вещи, попрощался с матерью, сестренкой и уехал в Берлин.

 В Берлине я снова навестил фрау Марту и своего тестя. Дочка крутилась возле меня, не отходя ни на шаг, ей было два года, и она уже болтала. Как не хотелось мне с ней расставаться! Меня одолело какое-то тягостное предчувствие.

 Вечером приятель соблазнил меня пойти к какой-то гадалке, фрау Кристине, хотя мне не очень хотелось.

 - Пойдем!
– Уговорил меня Отто.

 Дверь открыла женщина и пригласила нас войти.

 - Знаю, зачем вы сюда пришли. Судьбу свою знать хотите. Ко мне многие сейчас ходят.

 - Здравствуйте фрау Кристина. Мы скоро уезжаем на фронт, хотели бы погадать, – произнес мой товарищ.

 - Проходите.
– Она предложила нам сесть. – Скажу, что вас ждет молодые люди, - разложила на столе карты таро. Сначала гадала на Отто.
– Тебя ждет карьера, быстрый взлет, повышение по службе. Два раза ты будешь ранен, а на третий погибнешь.

 - Это не правда, не может быть!

 - Так говорят карты, а они не врут. Я тоже говорю только правду, какой бы она ни была.

 Потом разложила она на меня. Долго, внимательно смотрела на карты.

 - Бедный ты парень. Жена у тебя умерла, есть ребенок…

 - Откуда вы знаете? – прервал я ее.

 - Не счастливая у тебя судьба. Вижу, два раза умрешь.

 - Как? Этого не бывает!

 - Не знаю, сама не пойму… Ранен будешь… тяжело очень. Решетку вижу, тюрьма или в плен попадешь. Все равно не пойму, ты и не ты. Бойся кинжала острого и огня. Девушка… Любовь тебе выпадает какая-то, но погубит она тебя.

 Вышли мы от гадалки, оба в дурном настроении.

 - Черт! Говорил я тебе не надо ходить, ничего хорошего из этого не выйдет, - ругнулся я.

 В конце июля я попал на фронт. Ехал на поезде, по дороге бомбили, так я впервые узнал, что такое война. Через трое суток прибыл в распоряжение части, которая дислоцировалась на тот момент в Белоруссии, попал в 258-ю пехотную дивизию, там встретил своего приятеля, с которым обучался в разведшколе. Командир проводил нас в подразделение.

 После окончания учебы, службу я начал с младшего офицерского звания унтер-офицер, что соответствовало званию сержанта в РККА.

 Немецкие войска стремительно продвигались, мы занимали одно село за другим. Немецкое командование отмечало успех операции, говорили, что если и дальше так пойдет, то зимой уже будем в Москве, перезимуем в теплых московских квартирах.

 В большинстве случаев, куда мы приходили, русских уже не было, оставались лишь мирные жители, которые были напуганы и почти не сопротивлялись, в основном старики, женщины и дети. Однажды мы зашли в очередное такое село, зашли в хату.

 - Есть, кто-нибудь? – спросил я по-немецки, потом на русском.

 Открыли дверь, увидели молодую девушку, лет двадцати пяти, симпатичную, светлую, с голубыми глазами. Она испуганно смотрела на нас, прижимая к себе ребенка, девочку, лет трех-четырех с белыми кудряшками, как у куклы.

 - А, русская девушка! – обрадовался мой приятель, которого тоже звали Ганс, выговаривая на русском с акцентом, – Какая красивая фрау!

 - Не бойся, - сказал я ей, - не тронем. Тебя как зовут?