Пока что в жизни Рики, впрочем, не появлялось кровожадных тетенек, и потому он склонен был их недооценивать. Да, проблемы с детства окружали его, подразумевались, и сейчас они как бы были. Но — не прямо сейчас. Напротив, не происходило совсем ничего плохого, наконец-то Рики воссоединился с семьей, недавно одержанная победа над Упивающимися смертью приятно грела самолюбие, и поддержку друзей он ощущал даже на расстоянии. Временами Рики задумывался о предстоящих трудностях, строил планы по их предотвращению. Однако атмосфера вокруг него казалась столь безоблачной, что это не могло увлечь юношу надолго.

Вероятно, Рики не был бы так беззаветно счастлив, если бы с его души не упал совсем недавно тяжелый камень. Ибо еще вчера он опасался, что в его отношениях с Селеной Олливандер мелькает тень третьего лица, причем лица, с которым он ни в коем случае не хотел расставаться. Напротив, стремился сохранить дружбу до гроба.

Объяснение с Дан состоялось совсем недавно и, увы, по ее инициативе.

Они созвонились. Рики хотел все скорее прояснить, и — вот глупо получилось — с натянутой веселостью поинтересовался, не завела ли она себе парня.

Дан сбилась, и потом, заметно погрустнев, ответила, что нет. Рики впал в откровенную панику, когда она сказала, что им нужно серьезно об этом поговорить.

Как всегда, она все понимала, даже то, что для выхода из дома ему требуется разрешение крестного отца. Рики злился на себя по двум причинам: он, во–первых, считал, что ему давно следовало все прояснить, а во–вторых, ему совсем не хотелось делать это именно сейчас. С одной стороны, ничего конкретного ни он, ни она никогда друг другу не обещали. Однако Рики многим был обязан дорогой подруге детства, в том числе и избавлением от Темного лорда (она, правда, об этом ничего не знала). Он считал вполне закономерным, что Дан надоела неопределенность в отношении к ней и к Селене, о которой она неоднократно слышала.

Дан дала понять, что не хочет приходить к нему домой. Сотрудники Министерства магии, охраняющие дом Макарони, тоже считали, что гораздо лучше, если она будет как можно меньше там появляться. Кроме того, она попросила, чтобы он пришел один. Хотя, Пит после этого выразил сожаление, что не приглашен за компанию.

Мама передала коробку конфет для Даниэлы, и Рики взял ее, а потом подумал, что как раз лучше было бы заявиться в гости запросто, с пустыми руками.

Садиться в машину для того, чтобы проехать пару десятков метров — Рики опасался, что к этому придется привыкать. Впрочем, охраняющий его сотрудник Министерства не увязался с ним в подъезд; вероятно, потому, что там заранее все проверили. Рики нервничал, и какая бы то ни было, а тем более, посторонняя компания дополнительно раздражала его.

В ее комнате он сразу заметил мишку на подоконнике, того самого, которого ей подарил.

— Да, он мне очень нравится, — улыбнулась Дан. — Ты садись.

В комнате, как и прежде, стоял низкий восточный столик. Сдерживая вздох, Рики опустился прямо на пол. Она расположилась напротив.

— Рики, — начала Дан, нервно теребя платок. Он напрягся — вот оно, началось; но он не хотел объяснять ей то же, что и Селене. Дан была другая, более настойчивая и прямолинейная. Рики не мог представить, что скажет ей о невозможности между ними других отношений, кроме тех, которые есть. Он боялся, что сейчас потеряет ее, но знал, что не вздумает ей лгать. — Мы всегда были друзьями. Я прошу тебя, скажи мне только честно. Это очень важно для меня.

Рики кивнул, не в состоянии сделать ничего другого. Она придвинулась, отчего ему стало очень неловко. Он бы все отдал сейчас, чтобы только перевести разговор на другую тему.

— Как ты думаешь, — Дан вплотную приблизила свое лицо к его лицу и пристально, с мольбой заглянула в глаза. — Только честно. Я нравлюсь Питу?

Мир несколько раз перекувыркнулся в глазах Рики, и — все встало на свои места.

— Да!!! — выпалил Рики, хватая ее за руки. До того, как она это сказала, Рики и в голову не приходила такая возможность. Однако не могло и быть никаких сомнений в том, что вот оно, лучшее решение!

Оставшееся до ухода время Рики провел совершенно замечательно. Они с подругой долго болтали, и он даже не мог вспомнить, о чем. Посмотрели очередной мульт–шедевр.

Однако потом он задумался, поскольку ничего не знал о чувствах Пита.

Поговорить об этом с братом Рики теперь не мог, потому что это было бы непорядочно по отношению к Даниэле. Поэтому первым его побуждением было написать обо всем Селене. Будь Рики нормальным парнем без темного прошлого, так бы тотчас и поступил. Но в его голове имелся некоторый жизненный опыт практической хитрости, согласно которому даже в любви следует выкладывать далеко не все. И потому, будучи истинным расчетливым слизеринцем, Рики, прежде чем действовать, подумал. Он пришел к выводу, что неразумно раскрывать перед любимой девушкой некоторые аспекты своего доброго отношения к другой девушке.

Однако поделиться с кем-то столь удачным разрешением долго тревожившей его ситуации все равно очень хотелось. На каникулах Рики привычно не утруждался школьными мучениями с чернильницей. Вооружившись обычной ручкой, он сначала написал все, что считал нужным, а затем, после непродолжительного сомнения, приписал сверху: «Дорогой Лео!».

Не то, чтоб Лео стал особенно интересоваться его переживаниями. Лучший друг Рики, также слизеринец, с Дан до сих пор так и не познакомился, в отличие от ребят из других коллежей. Зато здравого смысла его всегда хватало и на дела Рики. Рики же отдавал себе отчет, что, желая того же, что и Дан, не знает, нужно ли ему вмешиваться. Кроме того, он ждал одобрения того душевного баланса, в котором пребывал после признания Даниэлы. Он написал Лео о том, что просто не хотел терять Дан, которая для него очень близкий человек, и все такое.