Она выразительно смотрела мне в глаза. Пожалуйста, постарайтесь, чтобы больше никого не увольняли. Мне понравилось, что ей не все равно.

— Нет проблем. Все понятно.

— Как там дела? — Она кивнула на дверь. — Как настроение?

— Настроение такое, будто потеряли хорошего товарища.

Эдна вздохнула, и я поняла, что она тяжело переживает происходящее.

Когда я вышла от нее, все толпились около стола Мыши, как пингвины, которые сбиваются в кучу, чтобы удержать тепло, и выжидающе, напряженно на меня глядели — уволили или нет.

— У кого-нибудь есть свободная картонная коробка?

Они испустили дружный печальный стон.

— Я пошутила, но все равно, спасибо за заботу.

Я улыбнулась, и они расслабились, однако, похоже, слегка обиделись. И вдруг я вспомнила кое-что, что сказала мне Эдна, и мне стало не по себе. Я постучала к ней и сразу вошла.

— Эдна, — настойчиво позвала я.

Она подняла голову от бумаг.

— Агусто, он из…

— …Германии, из головного офиса. Не говорите остальным, я не хочу, чтобы они еще больше нервничали.

Меня отпустило.

— Ну конечно. Просто у него нетипичное имя для немца. — Я улыбнулась и хотела уйти.

— Ах вот вы о чем, Люси. А я сразу не поняла. Ну да, он испанец.

И тут мне наконец перестало быть все равно. Я была очень и очень встревожена. Ведь моего испанского хватает лишь на то, чтобы заказать в ресторане коктейль, а в принципе у меня крошечный словарный запас. Но здесь-то об этом никто не знает, они надеются на меня, на то, что я уболтаю Агусто, очарую его и мы сумеем избежать новых увольнений.

И, только сев за стол и увидев стопку писем, я поняла, о чем он меня предупреждал.

Черт бы его побрал с его аналогиями. Жизнь послал мне крученый бросок.

— На той неделе он прошел Тропой инков. Вы смотрели? — спросил Джейми, обращаясь ко всем за столом.

День рождения Лизы мы отмечали в ресторанчике «Пирушка», своем излюбленном пристанище, где всегда проходят наши вечеринки, и нас, как всегда, обслуживал гей-официант с поддельным французским акцентом. Нас было семеро, восьмым должен был быть Блейк, но он уехал на съемки. Впрочем, незримо он присутствовал, мне казалось, что он сидит напротив меня во главе стола и все только с ним и говорят. Во всяком случае, последние двадцать минут, едва подали основное блюдо, все говорили только о нем. И похоже, их хватит еще на полчаса, поэтому я набила полный рот салата, чтобы помалкивать. Силчестеры не беседуют с полным ртом, и я могла ограничиться утвердительными кивками и заинтересованно вздернутой бровью. Они принялись обсуждать его путешествие по Индии. Я тоже смотрела эту передачу и очень желала Дженне, чтобы в Дели ее прохватил понос. Они обсудили все: что он сказал, что он видел, как был одет, а потом ласково пожурили, дескать, слишком уж он заигрывает со зрителем — эти его подмигивания в камеру и заключительная фраза. По мне, так это лучший момент, но я не стала им об этом говорить.

— А ты как считаешь, Люси? — громко осведомился Адам.

Все тут же умолкли и поглядели на меня.

Я дожевала листья латука.

— Я не смотрела.

И отправила в рот другую порцию салата.

— Люси больше не интересуют жаркие страны, — пошутила Шантель, — она к этому охладела.

Я пожала плечами.

— А ты вообще смотришь его передачу? — спросила Лиза.

Я покачала головой:

— Не уверена, что у меня есть этот канал. Не знаю, я не проверяла.

— У всех есть этот канал, — заявил Адам.

— В самом деле? — усмехнулась я.

— Вы ведь вместе должны были туда поехать, верно? — Адам перегнулся через стол, чтобы получше меня видеть, подавляя своим напором.

Он говорил вроде бы шутливо, но, хотя прошло уже почти три года, его по-прежнему всерьез задевало, что кто-то посмел отвергнуть его лучшего друга. Наверное, не будь я объектом этого негодования, меня восхищала бы подобная преданность. Уж не ведаю, чем Блейк сумел заслужить столь крепкую привязанность Адама, но тот безоговорочно соглашался с каждым его словом, верил всем его крокодиловым слезам, и в результате я была враг номер один. Я это знала, и Адам втайне хотел, чтобы я это знала, но больше, кажется, никто об этом не подозревал. Опять меня накрыла паранойя, но я намерена прислушиваться к своим параноидальным заскокам.

Я кивнула Адаму:

— Угу, мы планировали отметить там его тридцатилетие.

— А вместо этого ты отправила его туда одного, негодница, — сказала Лиза, и все засмеялись.

— Со съемочной группой, — добавила Мелани, чтобы немного меня поддержать.

— И кремом для загара, судя по тому, как он выглядит, — ухмыльнулся Джейми, и все опять засмеялись.

И с Дженной. Гиеной. Из Австралии.

Мне ничего не оставалось, как снова пожать плечами.

— Вот что бывает с теми, кто с утра потчует девушку яйцами всмятку вместо яиц-пашот. И эту дешевую подмену претенциозно называет «завтрак в постель».

Засмеялись все, кроме Адама. Он был непоколебим и мрачно наблюдал за мной. Я впихнула в себя еще ложку латука и заглянула в тарелку к Мелани, нельзя ли там чем поживиться. Оказалось, можно, например помидорчиком черри. Секунд на двадцать мой рот будет занят. Помидорчик, однако, оказался с подвохом и пошел не в то горло, отчего я выпучила глаза и закашлялась.

Мелани протянула мне стакан с водой.

— А мы неплохо оторвались на его тридцатилетие, особенно под конец, в «Вегасе». — Адам многозначительно смотрел на меня в упор и потом издевательски ухмыльнулся. Мужчины украдкой переглянулись, тут же вспомнив подробности бурного уик-энда. Меня скрутило, как от боли, когда я себе представила Блейка со стриптизершей, которая слизывает перно с его мускулистой груди и губами берет из его пупка оливки. Вообще-то такие игры не в его духе, это игра моего больного воображения.