Шрифт:
Он так и не понял, раздался выстрел или нет. Только почувствовал, что тяжелый «Кухенройтер» [23] подпрыгнул вверх и ударил отдачей в напряженную кисть. Круглая пуля, двенадцати миллиметров в диаметре и семнадцати граммов весом, со свистом понеслась к цели по нечеловечески выверенной траектории. С двадцати пяти метров она могла пробить восемь дюймовых досок, но их на пути не встретилось, а встретилась морщинистая шея князя Юздовского. Увесистый свинцовый шар вошел ровно посередине, под кадык, выбил шейный позвонок и вместе с куском окровавленной кости вылетел из тела, уносясь к стене черных, блестящих влагой деревьев. Человеческий взгляд не мог рассмотреть таких подробностей: все только увидели, как князь, будто отбросив свое оружие, всплеснул руками и опрокинулся навзничь, неестественно изогнув голову. Его пистолет, кувыркаясь, пролетел несколько саженей назад и шлепнулся в блестящую дождевыми каплями траву.
23
Кухенройтер – известная династия оружейников, изготавливавшая дуэльные пистолеты.
Наступила тишина, усугубляемая звоном в заложенных ушах. Еще не понимая, что произошло, Бояров зачем-то крикнул, обращаясь к толпившимся в стороне секундантам и доктору:
– А что теперь, господа?
Но те его не слушали: все пятеро бросились к распростертому в мокрой траве телу князя.
Бояров видел, как мужчины склонились над Юздовским, как доктор, стоя на коленях, производит какие-то манипуляции…
«Неужели я убил его? – равнодушно думал Павел. – Значит, я остался жив?!»
Он не знал, радоваться ему или скорбеть.
«Убил! – понял он, видя, как один из секундантов распрямился и снял цилиндр. – Убил!».
Первым к Павлу подбежал капитан Дымов. Глаза его блестели, он был крайне возбужден:
– Ну, братец, ты и сподобился! – почти закричал Дымов. – Какого матерого завалил!
«Будто на охоте, о кабане говорит», – отстраненно подумалось Павлу.
Слова доходили глухо, словно сквозь вату.
– А выстрел какой! Выстрел-то! Прямо в горло, – капитан тыкал себя пальцем в кадык. – И перебил позвоночный столб! Почти оторвал голову! Это же надо!
Он перевел дух.
– Теперь, дорогой Павел Львович, вступишь в наследство, не забудь, кому обязан своим благополучием…
– Да будет вам капитан, – мрачно сказал подошедший Хомутов. – Чему радуетесь?! До благополучия еще дожить надо. Теперь нашему герою впору о своей судьбе задуматься…
– А что будет с телом князя? – тихо спросил Павел.
– А то уже не наша забота, – буркнул капитан Дымов. – Поехали домой…
Глава 3
Дело о дуэли
1834 г. Санкт-Петербург
Государь стоял вполоборота к графу Бенкендорфу и рассеянно глядел в высокое окно Зимнего дворца, перечеркнутое косыми струями осеннего дождя. Совсем рядом Нева катила свои свинцовые, даже на вид холодные волны. Паровой буксир с натугой тащил тяжело груженную баржу. Резкие порывы ветра раскачивали тонкие березы на гранитной набережной, рвали пожелтевшие листья и пригоршнями бросали на поднятые верхи колясок да в лица редких прохожих, прячущихся под блестящими зонтами. От этой картины веяло унынием и безысходностью. Так же, как от доклада графа.
– …пили самогонку и вступали в интимные отношения в течение всего вечера, но потом Василий приревновал ее к соседу…
Неожиданно дождь прекратился, сквозь рваные облака сентябрьского неба выглянуло солнце и заиграло тысячами зайчиков на волнах и мокрой листве деревьев. Николай Первый еле заметно улыбнулся. Почему-то это показалось ему хорошим знаком, и настроение чуть-чуть улучшилось. Стоя со сцепленными за спиной руками, он внимательней вслушался в слова Бенкендорфа.
– …и ударил ее штофом по голове. Вышеозначенная Зоя Муханько была этим ударом убита. Вышеозначенный Василий Лупатый был препровожден в участок, где и признал свою вину.
Начальник Третьего отделения сделал небольшую паузу. У него было благородное лицо, умные внимательные глаза, бакенбарды… Углы рта чуть поднимались вверх, будто готовились к улыбке. Над высоким лбом уже образовалась приличная лысина, и граф маскировал ее, зачесывая волосы с висков. Он был в мундире Лейб Гвардии Жандармского полуэскадрона, который надевал в праздники, и всегда – на доклады к Государю. Золотые эполеты, аксельбанты, высокий стоячий воротник, золотой пояс со шпагой придавали ему вид торжественный и солидный.
– Второго дня артельщик Лука Собакин, возвращаясь из трактира домой, в одиннадцатом часу вечера был остановлен тремя злодеями. Угрожая ножом…
Николай нетерпеливо поднял руку:
– Послушайте, Александр Христофорович, мы же с вами договаривались, что вы не будете обременять меня сообщениями, кои не имеют сколько-нибудь большого значения. А вы, штофом по голове, Лука Собакин…
– Простите ваше величество! Я думал…
Николай Первый поморщился.