Шрифт:
– Не пришла пора покуда, – сердито ответил тот. – Пока пиши да присматривайся. Сам скажу. Я все помню…
Что поделаешь… Оставалось только писать да присматриваться.
На следующий день, после обеда, Павел Бояров вновь оказался в кабинете Небувайло. Толстяк ослабил ворот мундира и поинтересовался, как спалось подследственному.
– Благодарствуйте, – тихо ответил Павел. – Сносно.
– Ну вот, я же вам говорил, что камера будет приличной, – улыбнулся Александр Григорьевич. – Продолжим нашу беседу. Вы расскажите мне, голубчик, все о дуэли. Как, что, когда… Да поподробнее.
– Да что, собственно говоря, рассказывать?.. Я, ваше превосходительство, плохо помню, что было в тот день и накануне.
– А что так?
– Да все, как в тумане.
– Ай-яй-яй. Это от нервов, – сочувственно качал головой следователь. – Как я вас понимаю… Но ведь вы не хотели стреляться? Вы желали избежать дуэли, если бы это было возможно без нанесения урона вашей чести?
– Точно так, ваше превосходительство.
– Тогда почему вы не приняли предложение князя Юздовского о мировой?
Павел задумался. Действительно, почему? Объяснить такую странность он не мог даже самому себе. Впрочем…
– Это все перстень, ваше превосходительство…
– Вот как? – насторожился следователь. – А поподробней?
– Как только я надел его на палец, страх и беспокойство прошли. Я уже не боялся дуэли, потому что знал: все будет хорошо…
– Ясненько, ясненько! – Небувайло потер пухлые ладошки. – Значит, без дьявольщины не обошлось?
Павел пожал плечами.
– Хорошо, что наступили просвещенные времена, батенька, – холодно сказал следователь, откидываясь на спинку кресла. – А при Петре Алексеевиче сожгли бы вас, любезный! Заживо сожгли! Что еще желаете добавить?
– Все. Вернулся домой, зашел в спальню дядюшки. Он лежал на своей кровати. Там было еще несколько человек, священник. Хлопоты по похоронам я возложил на дворецкого и управляющего. Потом там была еще какая-то дама, которая всем распоряжалась… А дальше я ушел в свою комнату, мне было не по себе…
– Еще бы! Из-за безделицы человека на тот свет отправили, – буркнул Небувайло. – Продолжайте.
– Да уж и сказать больше нечего. К вечеру приехали ваши люди и увезли меня сюда, перстень забрали. Дальше вы и так все знаете.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как поскрипывает перо писаря. Наконец, и этот звук стих.
– Вот и дознанию конец, молодой человек, – сурово заявил следователь. – Расписывайтесь вот здесь и вот тут. Все. В камеру!
– Но почему опять в камеру, ваше превосходительство? Вы же сказали, что дознание завершено.
– А куда же вас прикажете?! В ресторацию, что ли?! Дознание завершено, а наказание вы еще не получили…
– И что теперь со мною будет?
– Известно что. Картина ясна, обвинительный акт составлю, – жестко ответил Александр Григорьевич, от былой его любезной сочувственности не осталось и следа. – А дальше суд решать станет.
– Но я могу рассчитывать на ваше доброжелательство и поддержку? – робко спросил Павел.
– Что? – вскричал следователь. – Это с какой радости?! Вы, сударь мой, убийца. Да, да, убийца! И чего это я должен вас выгораживать и поддерживать?!
– Но, вы же говорили, что подумаете, как мне помочь…
– Нет, ты посмотри, Георгий, каков мерзавец! Я ему что-то обещал!
Небувайло даже попытался привстать в кресле.
– Его послушать, так я с ним был заодно в убийстве несчастного князя! А знаешь ли ты, мальчишка, что о деле твоем сам Государь император знает и соответствующие распоряжения отдал?! В камеру мерзавца! – рявкнул он вошедшим охранникам.
В ноябре Павел Львович Бояров, лишенный дворянского звания, так и не вступивший в наследство графа Опалова, с этапом осужденных двигался на Кавказ, где ему предстояла служба простым солдатом. В течение десяти лет. Но, по слухам, уже через три года в одном из сражений его захватили горцы и сожгли заживо.
Часть пятая
Писарь Рутке
Глава 1
Порочные страсти
1840 г. Санкт-Петербург
Георгий Рутке давно и вожделенно ждал этого момента, как влюбленный новобрачный ждет первой брачной ночи. И вот желанный момент приблизился, уже слышен волнующий шелест сбрасываемых молодой супругой одежд… Сегодня он станет обладателем вожделенного магического перстня, на который возлагал большие надежды. Почему он поверил в его чудодейственные свойства? И сам не объяснил бы. Быть может, потому, что на свои возможности никогда не рассчитывал, а в рассказ дурака-Боярова уверовал на первом же допросе. Ведь провинциальный увалень первый раз взялся за пистолет, а тем не менее наповал сразил опытного стрелка!