Волновало Рутке другое – перстень! Притягательная изящная вещица с гипнотизирующим и завораживающим черным камнем вызвала в его остывшей душе настоящую бурю! Такой же всплеск страсти, который вызывает красивая и доступная женщина в сердце ловеласа! Он мечтал о перстне, как девственник о горячем девичьем теле, как наркоман об ампуле морфия, как потерпевший кораблекрушение об островке твердой земли! Потому что решил, будто загадочное колечко способно кардинальнейшим образом изменить его серую жизнь. Может, и в самом деле его носил Иуда, может, действительно в нем заключена мистическая сила? И не важно какая, пусть даже дьявольская… Главное – сила, которой ему никогда не хватало и о которой он всегда мечтал…

Георгий Рутке был коренным петербуржцем. Родиться ему было суждено в семье служащего Карла Людвиговича Рутке, обрусевшего немца. Отец хорошей карьеры сделать не смог, и семейство перебивалось, что называется, с хлеба на воду. Георгий еще учился в гимназии, когда его матушка умерла от туберкулеза. Жить семье стало еще труднее. Но и в гимназии было не слаще. Слабого, крайне несимпатичного мальчика обижали все кому не лень: отпускали «леща», ставили подножки, щипали, били… Каждый день он смиренно сносил побои, насмешки и издевательства. Зато дома ночью, закутавшись в одеяло, он предавался сладким мечтам, как однажды, когда он станет взрослым и будет облечен властью и силой (а в этом молодой человек не сомневался), расправится со всеми своими обидчиками.

Учился он плохо, хотя считался весьма прилежным гимназистом. Но был один предмет, по которому ему равных не было – чистописание. У молодого Рутке оказался исключительно красивый, подлинно каллиграфический почерк. Никто не мог с ним сравниться! Если нужно было написать какой-то важный документ или поздравительный адрес, директор распоряжался вызвать гимназиста Рутке. Даже с занятий иной раз снимали. Георгий понял, что надо лелеять дар, выделяющий его из числа остальных. Он тренировался дома, доводя почерк до совершенства, а потом стал преуспевать и в скорости письма.

Найти службу после окончания гимназии оказалось делом весьма не простым. В казенные присутствия его не брали, отказывая под самыми надуманными предлогами. Наверное, причина крылась в отталкивающей внешности Георгия. Он был действительно более чем некрасив: прозрачные глаза навыкате, редкие светлые волосы, плоские бесцветные губы, ранние морщины вокруг рта, угревая сыпь, бородавка на щеке…

Как-то он повстречал бывшего одноклассника, тот работал делопроизводителем в Ведомстве юстиции и посоветовал ему использовать свой дар каллиграфиста в Департаменте криминальных дел:

– К твоей внешности здорово пошел бы синий мундир судебного чиновника!

Георгий сделал вид, что не уловил иронии одноклассника и ответил:

– Уволь братец. Идти в судейские – последнее дело, как и в полицию. Такая подлая служба не пристала порядочному человеку.

Однако, получив очередной отказ, молодой человек всерьез задумался над шутливым предложением однокашника.

«А почему бы и в самом деле не попробовать устроиться в следственный Департамент? – думал Рутке. – Занятие, конечно, неблагородное, но может дать реальную власть над остальными людишками, а мундир поможет защититься, если не от скрытого презрения, то по крайней мере от физического насилия. Да и карьеру сделать можно будет…»

Ничего не говоря отцу, уже на другой день он направился в Окружной суд. Но и здесь его особа не вызвала интереса. Маленький, сухонький старичок, ведавший чиновничьими кадрами, нехотя предложил написать прошение.

– Рассмотрим. Если подойдете – сообщим, – бросил он, пододвигая Георгию лист чистой бумаги.

Тот взял перо и мгновенно написал документ, через несколько минут аккуратно положив перед стариком исписанный лист. Тот удивленно поднял брови:

– Уже и составили?

А взглянув на бумагу, не стал скрывать восхищения:

– Какой красивый у вас почерк, молодой человек! Буковка к буковке. Подождите-ка минуту, я сейчас приду.

Вернулся он действительно быстро, и не один: кроме него, в комнату ввалился какой-то огромный толстый человек в синем мундире. Здоровяк держал в руке исполненную Георгием бумагу. Не поздоровавшись, он спросил:

– Ты, что ли, написал сие прошение? Как звать? Гимназию окончил?

Когда соискатель работы закончил отвечать на все вопросы, толстяк заявил:

– Желание твое служить поощряю. И то, что на мнение окружающих в отношении нашей работы внимания не обращаешь – хвалю. Служба у нас вовсе не подлая, а интересная и государству необходимая. Сам увидишь и поймешь. Только сперва, брат, тебе придется у меня писарем поработать. Это – ничего! Это полезно: кое-что увидишь, кое-чему научишься…

– У Александра Григорьевича есть чему поучиться, – льстиво заметил сухонький чиновник. – Того и в университетах не узнаешь, что у Александра Григорьевича переймешь!

– Так что, согласен, Георгий? – забасил толстяк. – Будешь стараться – без чинов не останешься.

Рутке кивнул.

– Согласен, Александр Григорьевич!

За полтора года он и вправду многому научился у Небувайло. Хитер был толстяк, с подследственными играл, как кот с мышью, и всегда добивался своего. Георгий завидовал ему и втайне мечтал, что когда придет его час, он так же станет играть судьбами людей. Кого захочет – арестует, кого захочет – отпустит… От этих мыслей на душе становилось томительно и сладко. Он с нетерпением ждал, когда этот боров выполнит свое обещание и переведет его из писарей на настоящую должность. Однажды он даже осмелился напомнить Александру Григорьевичу о данном ему обещании.