Он понюхал широкий, сужающийся кверху бокал с маслянистой жидкостью соломенного цвета, сделал маленький глоток.

– А потом сразу же начались проблемы! Упал спрос на автомобили, ничего не получается с самолетами, произошли два страшных пожара, от последствий которых мы до сих пор не избавились. И это в то время, когда пришла пора расплачиваться за кредиты! А тут еще начались забастовки… Все одно к одному!

Некоторое время все трое смаковали уникальный, многолетней выдержки коньяк. Но вкуса никто не чувствовал. Наконец, младший брат нарушил молчание.

– Я не хочу вас обидеть, Генрих и Вилли, но, быть может, дело в том, что отец обладал предпринимательским талантом, которого вам не хватает? Помните, как еще пять лет назад газеты писали, что Крупп и Браун – это два локомотива, которые сделают Германию величайшей из держав?..

– Ах, оставь, Герман! Все это чушь. Уж мы-то знаем, что никакими особыми талантами отец не обладал. Ему просто везло. Я прав, Вилли?

Средний брат мрачно кивнул и продолжил мысль старшего:

– Отец не разбирался в экономике. Он не знал, в чем разница между дебетоми кредитом.И уж тем более у него не было никаких инженерных знаний или чрезвычайных организаторских способностей. Он-то и на совете директоров появлялся лишь тогда, когда не присутствовать было просто нельзя. И не думай, что он принимал какие-то гениальные решения, просто подписывал бумаги, которые без него не могли иметь хода. Ему действительно сопутствовала удача!

– Как на одной удаче можно добиться такого успеха? – Герман был искренне удивлен.

– Есть вещи, на которые просто невозможно дать ответ! – Генрих опустил на стол бокал, затянулся сигарой, откинул назад голову и стал пускать тонкие круги дыма вверх к потолку.

– Головокружительная карьера отца – загадка для всех. В 1863 году он взял в кредит несколько тысяч марок и отправился в Россию: хотел скупить антиквариат и с выгодой перепродать. Мама говорила, что он уехал в пальто, шляпе и с тросточкой, в саквояже лишь смена белья. А назад вернулся без антиквариата и без денег, только с каким-то перстнем. С этого момента все и пошло-поехало. Каким-то непостижимым образом он стал владельцем мыловаренного завода…

Генрих допил коньяк и затянулся сигарой.

– Потом этот первый заводик по переработке нефти. Потом производство автомобилей. Потом самолеты. Самое новое, самое перспективное – все шло ему в руки! И успех достигался во всем, за что он брался!

– А он вам как-то объяснял свою удачу? – Герман переводил взгляд с одного брата на другого.

– Нет, – Вилли покачал головой.

– Я как-то спросил, – Генрих затушил сигару. – Он только рассмеялся и сказал, что секрет заключен в перстне Иуды. Пошутил, конечно!

– Тот перстень, что отец всегда носил на мизинце?

– Ну да.

– А может, это не шутка? – вступил в разговор Вилли. – Он с ним никогда не расставался. Вы будете смеяться, но я все чаще думаю, что перстень приносил ему удачу.

– Не знаю, – пожал плечами Генрих. – В это трудно поверить. Отец говорил, что после его смерти он достанется мне. Но я так и не испробовал его чудодейственной силы.

– Забавно, – хмыкнул Вилли. – Но буквально за пару месяцев до своей гибели он мне сказал то же самое!

– Не понимаю отца, – Герман встал с кресла и забегал по комнате. – Выходит, это кольцо он обещал каждому из нас?

Генрих тоже поднялся.

– Получается так, мой мальчик. Ты просто плохо знал своего папочку. – И хотя грех сегодня плохо отзываться о покойном, он был очень своеобразным человеком. Смеяться над всеми, унижать людей было для него любимым занятием. Там, где появлялся отец, неизменно возникали склоки и неприятности. Вы скажите, он нас-то любил? Еву – да, любил. Наверное, потому, что долго ждал ее появления. А нас – нет!

– Мама говорила, что таким он стал после возвращения из России. – Вилли вновь наполнил коньяком бокалы братьев. – Я все хочу спросить, у кого теперь находится это чертово колечко? У тебя, Генрих?

– С чего ты взял?

– Тогда, значит, у тебя, Герман?

– Ты что! Я видел это кольцо в последний раз, когда вернулся на каникулы. Это было за неделю до его гибели. А мама не говорила, где оно?

– Я спрашивал, – Вилли вновь закурил. – Она сказала, что не помнит, не обратила внимания. Да оно наверняка осталось на нем, он ведь с ним никогда не расставался.

– А почему его не сняли с пальца перед захоронением? – спросил Вилли. – А ну-ка Герман, давай восстановим первые часы гибели отца. Ведь ты с мамой был дома, когда это все произошло.

– Да я уже тысячу раз рассказывал, – начал Герман…

…Пятнадцатого мая 1893 года Герман встал рано и до завтрака принялся играть в теннис у стенки. Часов в восемь он увидел отца – тот необычно быстро шел к своему новенькому «Бенцу». Герман окликнул его, но отец только взглянул на сына и молча стал садиться за руль. Механик было поспешил к нему и спросил, не надо ли вызвать шофера. Но гер Браун только отмахнулся от него и завел мотор.