Он замолк. Задумчиво посмотрел в умоляющие глаза парнишки, снова окинул взглядом скалистые уступы Скеллига, нахмурился отчего-то. И закончил медленно:

–  Впрочем, раз угодно Господу сподвигнуть вас на путь, полный лишений и тягот, не мне, ничтожному, противиться. Скажи своим друзьям, дитя мое, что вы все можете поехать.

–  Благодарю вас, отче!- вспыхнул искренней радостью Гален.- Я сию же минуту…

–  Можешь пока не торопиться,- с мягкой улыбкой остановил его аббат.- Свершите молитву, подкрепитесь перед дальней дорогой… и имейте в виду - больше четверых послушников мы с собой не возьмем. Поэтому остающимся не стоит знать, что вы покидаете остров. Нужно думать не только о себе, сын мой.

–  Как скажете, отче,- склонил голову мальчик. И, путаясь в длинном, не по росту, одеянии, направился вверх по тропинке, шепча слова молитвы. Отец Бэннан глядел ему вслед. Эта четверка - Гален, Джеральд, Годфри и Алби - была неразлучна, несмотря на то, что более разных людей на свете, пожалуй, было не сыскать. Пятнадцатилетний сирота Гален, воспитанный монахами-августинцами, для которого наивысшее счастье - петь церковные гимны и прислуживать на богослужениях; деревенский крепыш Алби, крестьянский сын, соль земли, коренастый, рассудительный и надежный, как дубовый посох брата Даллана; Годфри - человек в возрасте, благочестивый приверженец строгих постов, любимой поговоркой которого была "В здоровом теле - здоровый дух!", при любой погоде купающийся в одних штанах дважды на дню… И, наконец, Джеральд - потомок знатного рода, в прошлом богач и ловелас, знатный охотник и первый красавец графства. Что уж его привело на Скеллиг в самом расцвете лет - не знал никто, кроме отца Бэннана. А последний тайну исповеди не разглашал.

И вот эти четверо людей, младшему из которых было пятнадцать, а старшему - за сорок, сроднились на удивление всем. Работали вместе, вместе молились Господу… и нет ничего удивительного, что уйти следом за монахами они тоже решили все вместе.

–  Ну, что ж,- задумчиво обронил аббат, шагая следом за исчезнувшим среди обломков скал послушником,- чему быть, того не миновать… А, брат Лири! Вот вы где.

–  Хотели меня видеть, отче?- легонько поклонился монах, поднимаясь с камня у подножия ступеней.- Братья сейчас спустятся.

–  Это хорошо…- отец Бэннан огляделся и легонько взял его за локоть:- Пойдемте, пройдемся. Напоследок.

–  А как же лодка?- почему-то обеспокоился брат Лири.

–  Я проверил веревку, да и море нынче спокойно,- отмахнулся аббат. И криво улыбнулся, натолкнувшись на прямой, вопросительный взгляд монаха:- Не беспокойтесь, мы должны отплыть, и мы отплывём… Пойдемте же. Мне нужно с вами кое-что обсудить.

–  Как скажете, отче,- снова поклонился брат Лири.

И оба монаха, склонив друг к другу головы, неспешно удалились по тропинке, петляющей меж прибрежными валунами. Запыхавшийся брат Колум, с мешком в руках, успел увидеть только их спины. Открыл было рот, чтоб позвать, потом передумал и спустился вниз, к лодке. В ночной суматохе едва не позабыл о личных вещах! Оно, конечно, и не столь важно, как драгоценные манускрипты и летописи, однако же остаться без сменной одежды и теплого пледа было бы неприятно… Брат Колум, оскальзываясь на камнях, шариком подкатился к стоящей на приколе лодке и удивленно остановился: какой-то человек, судя по не знавшей бритвы буйной шевелюре - послушник, присев на корточки, ворошил аккуратно уложенные на дно лодки тюки.

–  Утро доброе, сын мой!- на всякий случай сказал брат Колум, не желая застать человека врасплох. Тот вздрогнул от неожиданности и поднял голову. Монах улыбнулся - он узнал Джеральда, послушника, который, зная склонность брата Колума к писательству, частенько привозил ему с большой земли пергамент и чернила. К тому же Джеральд был человек образованный, начитанный, и вести с ним беседы для монаха было сплошным удовольствием.

–  Доброе утро, брат Колум,- разглядев, кто перед ним стоит, послушник улыбнулся.- Представляете, отец Бэннан все-таки разрешил нам ехать вместе с братьями! Мы не смели и надеяться… И поэтому собирались в такой спешке, что я едва не оставил на Скеллиге свой молитвенник.

–  Так вы его ищете?- брат Колум вспомнил маленькую книжицу, обтянутую до шелковистой мягкости выделанной кожей, с золотым тиснением - единственное, что осталось у молодого дворянина от прошлой мирской жизни, и понятливо кивнул. Да, такой молитвенник было бы и вправду жаль!..

–  Я ищу мешок,- помотал головой Джеральд.- Чтобы не занимать лишнего места, мы сложили все наши вещи в два мешка, а не в четыре. Я помогал Годфри и Алби собираться, а Гален второпях позабыл мой молитвенник… вот, ищу, куда бы… Ну наконец-то!- он бережно вынул из-за пазухи завернутую в чистую тряпицу книжку и уложил ее на дно холщовой торбы. И пояснил смущенно:- Нам ведь плыть. А погода скоро совсем испортится. Начнет на волнах подкидывать - могу за борт уронить.

–  Не оправдывайся, сын мой!- махнул пухлой ладошкой понимающий брат Колум.- Твое желание вполне естественно…

–  Выжу, вы тоже не всё успели?- тонко улыбнулся Джеральд, заметив в руках монаха мешок.- Давайте я помогу! Еще ноги промочите.

–  Храни тебя Господь,- благодарно ответствовал брат Колум, передавая послушнику свою ношу и присаживаясь на камушек посуше.- Обождем здесь. Остальные должны вот-вот спуститься.

–  Святому отцу виднее, разумеется,- помолчав, осторожно сказал Джеральд.- Однако все же любопытно, брат Колум, отчего вдруг такая суматоха? Неужели из-за…

–  Прошу вас, сын мой!- нервно вздрогнул пугливый монах, не дав ему закончить.- Не будем об этом. К тому же, кто мы с вами такие, чтобы обсуждать решения аббата?..

–  Простите, брат,- спохватившись, склонил голову послушник,- Это тяжело для вас. Не хотел расстроить.

–  Пути Господни неисповедимы,- смиренно проговорил монах, кутаясь в плащ.- А отец Бэннан ничего не делает впустую… А вот и братья! Ну что, все готовы?..

–  Пойду позову Галена и остальных.- Джеральд выпрыгнул на берег, поклонился подошедшим монахам и скрылся в тумане. Брат Филип завертел головой по сторонам: