– Не отвлекайся! Скажи – кто тебя послал?

– Махди…[1]

– Сам Махди с тобой говорил?

– Нет, мне только передали его приказ.

– А кто передал?

– Братья…

– Какие братья?

– Братья из «Бригады вестников Пророка».

– Ты тоже состоишь в этой бригаде?

– Нет, я состою в «Сотне первых всадников».

– Кто это такие?

– Это те, кто прорубает путь торжеству ислама. Они всегда впереди. В любой битве. А главное – они первые в раю, где их ласкают лучшие гурии.

– А кто тебе рассказал про то, что сделает мистер Коэн?

– Вестники Пророка. Только они могут общаться с ожидающим час своего прихода Махди. Они и показали мне, как очень скоро мистер Джонатан взорвет атомную бомбу в Атлантике, после чего начнется большая ядерная война, из-за которой человечество погибнет и на земле не будет создан Всемирный Халифат под мудрым управлением Махди. Но если Коэна сейчас остановить, то ничего этого не случится, и все пророчества свершатся.

– Где тебе это показывали и объясняли?

– Тут недалеко. На Маэ в лесу около Виктории есть большой дом, окруженный тенистыми деревьями.

– Кто его хозяин?

– Великий шейх Сулейман Аль-Абас, да продлит Аллах его годы!

Михаил так и предполагал. Единственное, что он еще не понимал – как мусульмане узнали будущее? Неужели и они имеют подобную спецназу «Троя» технологию? Но откуда? Было ясно, что этот шахид – простой исполнитель и ничего больше не знает.

Размышляя, он услышал, как дверь в комнату тихонько отворилась и за ней послышалась какая-то возня. Он подумал, что это Анатоль с верзилой Вольфом волнуясь, не выдержали и решились поинтересоваться, что тут у него с Фадланом происходит. Теперь их присутствие было вполне допустимым, поэтому Беловский даже не обернулся и не обратил особого внимания на их своеволие и даже хотел, было, позвать Коэна, чтобы сообщить ему новую информацию. Но вдруг взгляд электрика, направленный в сторону двери начал сиять, а рот открываться в счастливой улыбке. При этом из приемника пронзительно закричала Изволь:

– Мишка, – сзади!

Он успел лишь повернуть голову и заметить, как из приоткрытой двери в его сторону летит пояс шахида. Он долетел почти до его лица, но, почему-то резко дернувшись и кувыркнувшись в воздухе, не падая на пол, улетел обратно в дверной проем. Беловский мгновенно понял, что кто-то за дверью рванул провод взрывателя, и он сработал, как резинка, отшвырнув пояс назад. Михаил успел пружиной бросить себя за койку со счастливым Фадланом, но в полете его медленно обогнала, вращаясь, как планета, улыбающаяся голова электрика. Она пронеслась в ослепительном свету, в окружении искр и брызг, и врезалась, расплющившись красным блином в прямо в плакат с обнаженной блондинкой, раскинувшей руки в застывших брызгах прибоя.

Беловского жестко тряхнуло, отрывая органы, что-то необузданно сильное и беспощадное. Оно хотело расчленить его тело на сотни невыносимо болящих кусков, но в спину что-то грузно ударило и накрыло тяжелым и безвольным.

Звука не было.

Воздуха тоже не было.

Воздух сгорел.

Вместо воздуха была раскаленная пыль, которая вместе с пламенем ворвалась внутрь его. Она грубо и мгновенно забила нос, рот, легкие и выдула из его головы разорванное в клочья сознание…

Иди и спасай!

Огромная грозовая туча, клубясь черными горами непостижимой Мишке величины, шла из-за Волги. Пока она не обрушила на его маленькую фигурку, затерявшуюся посреди заливных лугов, свои чудовищные молнии, нужно было успеть домчаться на велосипеде до деревни и спрятаться в каком-нибудь строении, где есть громоотвод. Молнии часто и беспощадно расстреливали луга, где свидетелями их ненависти к земле долгие годы стояли обугленными и изуродованными великанами вековые в два-три обхвата осокори. Где каждое лето от молний по трое суток горят совхозные скирды и где замешкавшему рыбаку или купальщику некуда скрыться от их прицельного огня.

Старики рассказывали страшные истории, про табор цыган, который остановился когда-то в лугах, недалеко от Волги. Они обворовали все село, но пришла туча и молния шарахнула прямо в их главный шатер, где испепелила несколько человек. После этого цыгане вернули все наворованное и больше никогда не появлялись в этих краях.

Еще рассказывали про рыбака, который в грозу поднимал чужие сети и похищал оттуда рыбу. Его, обгоревшего как головешку, нашли в этих же сетях.

Строже всего взрослые наказывали не прятаться от молнии под деревьями не стоять в открытом поле, потому что молнии бьют как раз по этим целям. Но Мишке в данной ситуации больше ничего не оставалось, кроме как стоять посреди луга, спрятаться под деревом, или изо всей мочи крутить педали, уматывая от грозы. Это он и сделал.

В ушах свистел шквальный ветер, в порывах которого кувыркались оторванные листья, ветки, сорванное со стогов и скирд сено. Его старенький велосипед без крыльев и прочих лишних деталей, скрипя раздолбанными подшипниками, нес его по узкой тропинке к спасительным мосткам через Кудьму на другом берегу которой было село.

Сзади, где-то уже совсем близко то и дело оглушительно трещал гром. По спине хлестнули первые тяжелые капли дождя. До мостков оставалось совсем немного – небольшой спуск с поворотом и вдруг его штанина, которую он в спешке не успел закатать, предательски попадает в цепь и Мишка, кувыркаясь, летит через руль в мокрую, пахучую траву. В это же время в нескольких метрах от него треснуло так, что сломалось, как спичка и рухнуло огромное дерево. Это ему рассказали потом. А он же со всего маху, всеми внутренностями сильно и больно плашмя ударившись об землю, потерял сознание.