Во внешнеполитической области тандем Рейган-Тэтчер способствовал занятию всеми странами НАТО более жесткой, бескомпромиссной позиции в отношении СССР, вынуждая его политическое руководство и внешнеполитические ведомства к маневрированию и известной сдержанности. Одновременно Тэтчер из рядового участника международных переговоров превратилась в одну из ведущих фигур. Еще более ощутимыми были дивиденды в области внутренней политики. Не только позиции антиракетного и антиядерного движения, но и позиции главного политического противника тори - лейбористов становились все более уязвимыми. Продолжая отстаивать становившиеся все более непопулярными требования одностороннего ядерного разооружения и удаления американских баз с британской территории, лейбористское руководство утрачивало и без того крайне низкий кредит доверия среди избирателей, что и продемонстрировали со всей наглядностью выборы 1983 г.

С началом перестройки в СССР, как известно, стала существенно меняться вся конфигурация международных отношений, и в том числе англо-советских отношений. Примечательно, однако, что еще задолго до прихода М. Горбачева к власти Тэтчер стала постепенно отходить от бескомпромиссной позиции по отношению к СССР. По словам авторов книги "Феномен Тэтчер", где-то с осени 1983 г. "после трубных (антикоммунистических.
– Авт.) призывов через мегафон она начала сбавлять тон". По свидетельству одного из ее ближайших сподвижников - Дж. Хау, будучи одной из тех немногих лиц, которым пришлось бы, в случае чего, "нажать кнопку", она ощутила всю меру своей ответственности, связанную с такой возможностью [303] . Как пишет автор книги "Революция Тэтчер" Питер Дженкинс, уже после выборов 1983 г. Тэтчер начала более внимательно присматриваться к тому, что происходит в СССР, и специально для нее министерство иностранных дел организовало несколько "небольших семинаров" с экспертами по советским делам. Немалая роль в этом процессе принадлежала лорду Каррингтону, который еще в бытность свою министром иностранных дел проявлял недовольство практиковавшейся ею "мегафонной дипломатией". Уйдя в отставку, Каррингтон тем не менее продолжал оказывать на Тэтчер влияние, встречаясь с ней в загородной резиденции [304] .

В свете этих фактов уже не выглядит случайностью тот огромный интерес, который Тэтчер проявила по отношению к визиту М.С. Горбачева в Великобританию в конце 1984 г. Проведенные в ходе этого визита многочасовые переговоры и беседы, несомненно, позволили Тэтчер более основательно уяснить положение дел в Советском Союзе, те новые тенденции, которые уже в тот период стали выявляться в советской политике. И конечно же, она могла воочию убедиться, что за люди вскоре придут к руководству советским обществом. Главный вывод, который она сделала в ходе этих бесед и переговоров, - это вывод о том, что с такими людьми "можно иметь дело" [305] .

Начавшаяся вскоре в СССР перестройка еще более убедила ее в том, что у нового советского руководства слова не расходятся с делами, что это люди, которым можно и нужно доверять. В противном случае вряд ли она столь решительно поддержала бы процесс нормализации международных отношений, причем не просто поддержала, а использовала свой уже к тому времени немалый международный авторитет, чтобы всемерно ему способствовать.

Что касается непосредственно англо-советских отношений, то большое значение для их развития имел визит М.Тэтчер в СССР в конце марта - начале апреля 1987 г., в ходе которого был заключен ряд соглашений, призванных обеспечить более тесное сотрудничество двух стран в политической, научной, культурной областях. Визит содействовал изменению общей атмосферы советско-английских отношений, стимулировал стремление обеих стран и народов к лучшему взаимопониманию и взаимодействию.

Тот факт, что Маргарет Тэтчер, будучи одной из главных "запевал" в холодной войне и гонке вооружений, стала также и одним из главных инициаторов их прекращения, больше, чем какой-либо другой аспект внешнеполитической деятельности, способствовал обретению тэтчериз-мом весомого "международного статуса". Тэтчеризм как политика обрел в результате ту же целостность, что и тэтчеризм как идеология, стиль. Однако в отличие от идеологии политика и стиль тэтчеризма, с одной стороны, оказались значительно более податливыми "внешним влияниям", а с другой - еще в большей степени привязанными к личности премьера.

Эта привязка не была той же самой на разных этапах пребывания Тэтчер у власти, и, как мы увидим в следующей главе, это обстоятельство во многом определило и политику правительства, и судьбу самой Тэтчер после выборов 1987 г.

Несомненный успех, которым увенчались инициативы правительства как в области внутренней, так и внешней политики после выборов 1983 г., естественно, побуждал премьер-министра и ее единомышленников к тому, чтобы продолжить начатое, и если не завершить "тэтчеристский проект", то по крайней мере реализовать основную его часть. Если при этом учесть, что в канун новых выборов Тэтчер удалось избавиться от наиболее влиятельных из ее оппонентов в кабинете, то станет понятным и тот "новый радикализм", который зазвучал в подготовленном к очередным выборам избирательном манифесте. По общему признанию наблюдателей и исследователей, он оказался значительно более далеко идущим документом, нежели манифест 1983 г. Однако приходится констатировать и другое, а именно то, что как раз при попытке реализации этого нового радикализма обнаружились и в полной мере заявили о себе моменты, которые сперва привели к кризису тэтчеризма, а затем и к отставке самой Тэтчер.

1. Выборы 1987 г. и "новый рывок вперед"

В своем предисловии к манифесту 1987 г. Тэтчер писала: "За последние годы Британия изменилась, и изменилась к лучшему. Мы придали ей новую силу и новую гордость. Мы укрепили новый дух предпринимательства. Мы достойно ответили на вызовы внутри страны и за рубежом... Консервативная мечта становится явью. Манифест указывает на дальнейшее продвижение вперед" [306] . Как следует из этого предисловия и из самого содержания манифеста, консерваторы не предлагали в нем каких-либо новых поворотов своей политики. Задача состояла в другом, а именно в последовательном претворении в жизнь уже провозглашенных и начинавших реализовываться приоритетов. Отличие от манифеста 1983 г. состояло лишь в том, что эти приоритеты и цели были определены более четко и конкретно, а весь тон документа буквально излучал уверенность и оптимизм.

Тот факт, что подобного рода настрой отнюдь не был наигранным и отражал реальное превосходство тори над их оппонентами, в полной мере подтвердили результаты состоявшихся 9 июня 1987 г. всеобщих парламентских выборов. Как и выборы 1983 г., они были проведены за год до истечения срока полномочий парламента.

Для партии, которая уже "отработала" два срока подряд, исход выборов был более чем благоприятным. Доля поданных за нее голосов сократилась всего на 0,1% и составила 42,3%, а их общее число даже возросло. Лейбористы несколько улучшили свой предшествующий результат (доля полученных ими голосов возросла с 28,3 до 32,1%), но прирост этот был явно недостаточен, чтобы партия и ее руководство могли почувствовать себя вышедшими или даже выходящими из кризиса. Наибольшее разочарование, однако, выборы принесли партиям Альянса либералов и социал-демократов, доля которых снизилась с 26 до 22,9%. И хотя в абсолютном выражении снижение это было не столь уж большим, и для сторонних наблюдателей, и для самих партий Альянса было очевидно, что попытка превращения этого объединения в некую третью силу, способную встать вровень по своему влиянию с главными партиями, терпит явный провал. Из 650 мест в Палате общин партии Альянса смогли получить лишь 22, на одно место меньше, чем в 1983 г. Число мест у консерваторов составило 376 (против 397 в 1983), а у лейбористов - 229 (против 209 в 1983 г.). Главным итогом выборов стало то, что консерваторам вновь удалось заручиться твердым парламентским большинством, и они могли, не особенно оглядываясь на оппозицию, продолжать начатое.