Почему-то он надеялся, что однажды вдруг запоют эту песню, и тогда что-то случится, что-то наверное очень хорошее... но не пели. Может быть просто не знали, или не подходила она под их пьяный антураж? Сам Сергей так никогда и не предложил, и если бы только знали его застольные сотоварищи, сколько раз он самыми изощренными способами уничтожал их в бездонных глубинах своих темных вод... Но все это было внутри, а снаружи более попадало ему самому: без вины, просто так, оттого, что был он слабосильным и безответным.

* * *

В начале восьмидесятых Сергей внезапно уехал в деревню — далеко, аж в самый Дновский район. Он даже немного предугадал это событие. А было так. Ему как-то приснился сон, в котором опять увидел он женщину в белом платочке. Она сказала ему несколько слов (их, увы, как обычно, он не запомнил), а потом, зажав в руках какую-то яркую золотую картинку, сделала перед ним крестообразное движение. Проснувшись, Сергей первым делом подошел к окну и взглянул на церковь. Тут-то, почти сразу, и пришла к нему мысль, что скоро его здесь не будет. Даже не мысль, а уверенность, — возможно, уже через день он отбудет куда-то в неведомое чужестранье. И еще, он вдруг понял, что тот золотой квадратик в руках женщины из сна, был иконой Иисуса Христа. Подивился: “К чему бы еще и это?..”

Все же ждать пришлось несколько дней, пока рано утром в дверь их квартиры кто-то не постучал (звонок давно был вырван с корнем). Открыл некто чужой и безымянный, оставшийся после ночной попойки спать прямо в прихожей. Вошла женщина и, назвав их фамилию, спросила не здесь ли такие живут. Но чужак не ответил; обдав гостью перегаром, он выпал за дверь и уполз вниз по лестнице.

— Есть кто живой? — с явным испугом опять спросила женщина.

Еще немного и она бы ушла, но тут появился Сергей. Он проснулся за мгновение до стука, и когда его услышал, сразу подумал: “Наконец-то”. Быстро вскочив и выйдя навстречу, он подтвердил:

— Да, да, здесь мы и живем!

— Ты, Сергей?

Он кивнул, а гостья, облегченно вздохнув, сказала:

— Ну, здравствуй, племянник. Не признал?

Сергей оглядел полную, просто, но опрятно одетую немолодую женщину с грубоватым загорелым лицом и натруженными, словно мужскими, руками. Нет, он не признал, но на всякий случай опять кивнул головой. Тут появилась растрепанная мать. Несколько секунд, покачиваясь, она рассматривала посетительницу, потом вдруг раскинула руки и громко закричала:

— Дунька, ты, что ли?

— Да я, сестрица, я! Войду, что ли?

— А как же! Входи... мы рады... веришь?.. рады...

После этого мать икнула и, зажав рукой рот, побежала в ванну.

Кое-как собрали на стол, свалив грязную посуду в раковину, и сели пить чай. Прежде Сергей сбегал к соседу за заваркой и сахаром. Отец презрительно отказался и пошел во двор искать денег на кружку пива.

— Что-то, Валя, у вас тут не так, — оглядевшись, сокрушенно говорила Дуня. Она лишь слегка пригубила чай и, ощутив не отмытый водой запах сивухи, отставила кружку.

— Да нет, все нормально, — мать пришла уже в себя и большими глотками хлебала горячий чай, — так ведь, Серега?

Тот неопределенно пожал плечами, а мать продолжала:

— Серега у нас работает, зарабатывает неплохо. Скоро, может, и женим его.

Дуня с сомнением качала головой. Ее деревенский сметливый глаз сразу подметил, что к чему. На скотном дворе, где она работала, было более чисто и уютно, чем в этой “благоустроенной” городской квартире.

— А сколько ж мы не виделись? — пустилась было в воспоминания мать. — Лет пятнадцать? Когда ты у нас была в последний раз?

— Да не была я у вас, не выдумывай, — грубовато отрезала Дуня. — Это вы приезжали к нам в шестьдесят пятом, после смерти матери. Сергею было лет пять или меньше. Поссорились мы тогда из-за Юры твоего, пьяницы. Забыла? И встречаться зареклись. Что, не помнишь? А адрес я твой узнала через Катерину, невестку Быковых, думала, столько лет прошло...

Мать наморщила лоб, пытаясь вспомнить, о ком идет речь, но видно не вспомнила и, махнув рукой, сказала:

— Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Давай, сестренка, отметим нашу встречу. Сергей сейчас сообразит чего-нибудь. Сергей?

Мать повернулась к сыну и заговорщицки ему подмигнула, но Дуня не поддержала и продолжала выговаривать:

— Слышала я про вас, да не верила: думала, врут. Но у вас и еще хуже... Неужели ума не набраться, Валька, тебе ведь сорок пять?

— А тебе то чего, — начала закипать мать, — ты чего, учить меня пришла? Ученые без тебя. Не хочешь выпить со мной — от ворот поворот. Скатертью дорога. Жили без тебя, и дальше без советов твоих проживем.

Дуня собралась было уже встать, но, посмотрев на поникшего Сергея, все это время неподвижно глядящего в одну точку, — на грязное пятно где-то в заплеванном углу у умывальника, — передумала.