— А какие у вас отношения со священником?

— Прекрасные, — кивает Николай. — Сначала-то у нас приезжий был. Он сразу на три прихода разрывался. А как здесь появился молодой отец Алексий, то дела наши сразу в гору пошли. Он храм взялся реставрировать. Избенка его разваливается, но сначала он за храм взялся. Матушка его тоже, хоть молодая, но вся аж горит — такая у нее вера пламенная. И на требы батюшка ходит, никому отказу нет. Он как-то по сердцу всем пришелся. Ну, мы ему тоже помогаем, как можем.

— А что же совхоз? Неужели совсем помер?

— Ты понимаешь, работает он, но за урожай ничего не платят. Вся прибыль уходит на погашение долга за горючее и энергию. Мы сейчас его оформляем в свою собственность. Одна юристка нам помогает. Сказала, что есть возможность долги списать как-то. Волокита страшная, но дело того стоит. Мы тут подсчитали, что если разумно подойти к делу, то все будет: и прибыль, и зарплата, и все. Так что с Божьей помощью поднимем хозяйство. Земля здесь хорошая.

— Однако закат, — глуховато произносит молчаливый Егор. — Пора на крестный ход.

— Нас отец Алексий благословил каждый день обходить деревню крестным ходом, — пояснил Николай. — Вы с нами?

Обходим кругом деревню в полном молчании. Наверное, со стороны наше хождение выглядит как дружеская прогулка. Каждый молится втихомолку. После обхода в пространстве водворяется дивная тишина. После чая встаем на молитву. Вот тут наши молчуны — Егор и Валерий — словно проснулись. Как буксиры на рейде, разгоняют они волны рассеяния и тянут тяжелый корабль нашей молитвы в обширные океанские просторы вечного покоя.

Глубокой ночью выходим во двор. Влажный воздух напитан запахами сена, травы и навоза. Моя спина побаливает от множества поклонов, но это только радует. На черном бархате неба сверкают россыпью бриллиантов тысячи звезд. Изящное колье Млечного пути, отделанное алмазной пылью, украшает роскошные плечи капризной летней ночи. Крохотный пульсирующий огонек летит по небу, как светлячок. Это спутник.

Великая тишина стоит в поднебесной. Это не отсутствие звуков. Это неумолкающий молитвенный шепот твари — чуткому слуху Творца. Молитва благодарности. Тот, кто ждал меня

За плотной стеной орешника, за густой сизой тенью колючего ельника блеснуло позолоченным бобриком ржаное поле. Едва привыкнув к яркому свету, останавливаем взгляд на серебристой луковке церкви-часовни, стоящей на пригорке. По мере приближения, перед нами разворачивается картина старого кладбища. Не смотря на густые заросли травы и берез, кладбище не производит впечатление заброшенного. Всюду ощущается касание заботливой руки: нет покосившихся крестов и разрушенных надгробий, трава между могилками не везде, но во многих местах подкошена. Да и сама часовенка недавно подновлялась. Сине-белая окраска выглядит сочно и весело.

Валерий собирается идти дальше, в село, выглядывающее крайними избами из-за липовой рощицы. Я же остаюсь здесь. Что-то удерживает меня в этом незнакомом месте, что-то подсказывает мою причастность к этому погосту.

3/4 Подойди к деревянному кресту под березкой, 3/4 слышу дружеский голос.

Обхожу несколько заросших травой могилок и приближаюсь к деревянному кресту, покрашенному синей масляной краской. На центральной перекладине 3/4 металлическая табличка, на которой выгравировано незнакомое имя и годы жизни.

3/4 Это твой дядя Андрей. Он умер в юности. За него некому помолиться. Он просил меня привести тебя сюда.

3/4 Что я могу для него сделать?

3/4 Полюби его. Он прожил недолго, но был добрым мальчиком. Правда, очень одиноким и болезненным. Кстати, вы похожи: лицо, фигура, темперамент…

3/4 Расскажи, Ангел, расскажи мне о нем побольше.

Передо мной проходит земная жизнь маминого брата. Он оказывается наивным, чистым парнишкой. Я ловлю на себе его задумчивый ясный взгляд и чувствую, как он мне близок и дорог. Если бы мы жили в одно время, должно быть, дружили бы. Но вот и последние кадры из его жизни. Он умирает от непонятной болезни. Его взгляд устремлен на шкаф. Мне видно, что за толстой дверцей, за стопкой белья стоят спрятанные иконы. Душа юноши требует покаяния, но его окружают одни неверующие. Душа хочет примирения с Богом, но ему не дают такой возможности, его не понимают. Он умирает со слезами на глазах, безмолвно, тихо, печально…

Я стою в глубокой траве на коленях и Иисусовой молитвой прошу его упокоения. Сначала в сердце ощущаю необычное тепло. Потом вижу благодарные поклоны березы, радостные движения гибких склоненных ко мне ветвей в полупрозрачных нежных листочках. Словно белая красавица по-матерински гладит меня по голове легкими ладонями. Затем мягкий ветерок перекатывает от нас во все стороны волны по травам, листве, облакам, небу. Воробьи со скворцами в траве и на ветвях, а также ласточки с жаворонками в теплой синеве 3/4 цвиркают и щебечут.