3/4 Значит, побьют…

3/4 А что толку?

3/4 Не наше дело. Если старец послал, значит толк будет.

Только Глафира отходит, как перед нами вырастает объемная фигура отца Георгия.

3/4 Вы же интеллигентные люди. Как можно с этим «на-дне-горького» дело иметь?

3/4 Они люди.

3/4 Какие люди! У них ручонки по самые локти… Опомнитесь! Это же сброд.

3/4 А я еще хуже, 3/4 ставлю себе диагноз.

3/4 Я тоже, 3/4 отзывается Валерий.

3/4 Ну, идите, коли так. И не таких они били. Смиряйтесь…

Третьей к нам приступает мать Рахиль. Она как призрак отделяется от тени дома, бесшумно вспархивает на дорогу, с трудом поднимает от земли оленьи глаза, полные слез.

3/4 Это дети, 3/4 шепчет она умоляюще. 3/4 Изуродованные, больные, всеми брошенные 3/4 но дети Божьи. Будьте с ними поласковей, пожалуйста. Прошу вас.

3/4 Мы постараемся, мать Рахиль. Благословите.

Входим в одну из келий скита 3/4 а попадаем будто в камеру Бутырки. Двухъярусные нары с развешанным между ними грязным тряпьем, длинный стол, за которым по-свойски играют в карты; сквернословие, блатной жаргон, табачный дым, черный чифирь в стеклянной банке. На обнаженных плечах и пальцах синие наколки с русалками и могильными крестами. Надо же! И на воле, и в скиту рядом со святынями, а все как в зоне устроили. По привычке.

3/4 Мир вашему дому, 3/4 приветствую население.

3/4 Это еще что кто? 3/4 традиционным хрипом откликается самый толстый.

3/4 Братья ваши во Христе, 3/4 отвечаю миролюбиво.

3/4 Шли бы вы отсюда пока живы, гы-гы-гы.

Судя по тому, что смеются все до одного, без кулаков не обойтись. А не хочется. Ох, как не хочется.

3/4 Мне поручено объяснить вам, как нужно вести себя в этом святом месте. И очень прошу внимательно выслушать.

3/4 Это что, меня тут разная мелочь поучать будет? Ах, ты…

Уворачиваюсь от протянутой к моему носу руки толстяка и автоматически легонько тычу кулаком в солнечное сплетение и под открытый подбородок в кадык. Толстяк сдавленно сипит и садится на пол.

3/4 Потерял ты форму, брат. Тебе курить бы бросить.

Заботливо подхватываю его подмышки и сажаю на ближайшие нары. Боковым зрением наблюдаю за реакцией остальных. В этот момент происходит неожиданное. Один из зеков вскакивает, растопыривает синие пальцы и, приседая на каждое слово, истерично возглашает:

3/4 К вам человек по-братски обращается! Как к людям. Они православные. Поняли? Прости Господи! Это из колючки зоновской можно удрать, а здесь никто не держит, но от Бога никуда не удерешь! Господи, помилуй! 3/4 он размашисто крестится и глубоко со стоном вздыхает.

Видимо, эта искренняя проповедь на доступном языке производит на контингент необходимое впечатление, потому что следует рассудительное предложение:

3/4 А чё, 3/4 вскакивает другой, 3/4 Санька прав. Давай, братишка, 3/4 обращается он ко мне, 3/4 говори по делу.

3/4 Если позволите, возлюбленные братья, я сначала кое-что расскажу, 3/4 произношу как можно серьезней, с трудом сдерживая улыбку.

3/4 Да вы, садитесь, братки, 3/4 сипит оживший толстяк и кивает нам с Валерием на лавку. Потом указывает пальцем на Валерия с иконой на груди: 3/4 А друг твой чё молчит?

3/4 Он не молчит. Он вопит, только внутренне.

3/4 А-а-а!..

Дальше следует рассказ из Евангелия о раскаявшемся разбойнике, который во время бегства в Египет спас святое Семейство.

3/4 И чё, реально этот, со 162 статьей, первым в рай попал? 3/4 открывает рот толстяк.

3/4 Точно, 3/4 киваю авторитетно. 3/4 Только не «этот со статьей», а раскаявшийся грешник, всенародно исповедавший Иисуса Господом и моливший о поминовении в Царстве Небесном. Его молитва на каждой церковной службе сейчас читается.

3/4 Ты дальше, дальше давай, браток, 3/4 сипит толстяк. 3/4 Это хорошо пошло.

3/4 Еще одна история. Долгое время весь Египет держал в страхе атаман Моисей Мурин со своей бандой. Родом он был из египтян, лицом смуглый, поэтому носил прозвище «Мурин».

3/4 Кличка?

3/4 Прозвище... Но вот однажды Господь призвал его к покаянию, и он пришел в пустынный монастырь. Знаете, когда Господь видит готовность человека принять Его сердцем, призывает к Себе, и тогда человек все бросает. Все! Много лет провел он в молитвах, слезах раскаяния и послушании. И стал хорошим монахом. Потом захотел он еще больших подвигов, ушел в пещеру и стал отшельником. Однажды на него напали четверо разбойников из его бывшей банды. Он их связал и на себе, как снопы, принес в монастырь.