И тут я вспоминаю! Эта самая Глафира была секретарем райкома комсомола и называла себя Галиной. Мне же как-то доводилось ездить с ней на окашивание кольцевой автодороги. В восьмидесятые годы каждая комсомольская организация выделяла своих людей с косами. Мы становились на вверенном участке и срезали тупыми косами буйную травушку вместе с кочками и мусором. За нами следом ставили сушилки, наподобие крестов. Разумеется, сено это было пропитано ядом автомобильной гари и не могло иметь практического применения. Но ходили слухи, что некоторые подмосковные воинские части все-таки давали эту отраву в пищу скоту, мясом которого потом кормили солдатов.

Нас пытается обогнать «жигуленок». Глафира хмыкает, давит на газ и машет рукой машине, удаляющейся в зеркале заднего вида.

3/4 Ты, Глаша, замужем? 3/4 интересуюсь.

3/4 А ты что, можешь представить себе мужчину, способного быть со мной в паре?

3/4 Вообще-то могу. Это должен быть или совершенный тихоня, или эдакий терминатор с тяжелой челюстью.

3/4 Первые не нравятся мне, а вторым 3/4 я. На их век «кисок пушистых» хватит.

…Тогда на кольцевой мы целый день ездили с «райкомовскими» в трех микроавтобусах «Рафик» с новенькими косами. Нас, прикомандированных косарей, было человек семь, райкомовских 3/4 четверо. Галина одна из них, но самая «боевая». Она бегала с блокнотом по откосам, размахивала руками, громко ругала организации, которые оставили после себя острова нескошенной травы. Обещала всех «разгильдяев несознательных вызвать на бюро и пропесочить». Мы, косари, на каждой стоянке открывали заднюю дверь автобуса, порываясь взять косы в руки. Но нас останавливал толстенький солидный второй секретарь в очках: «подождите, мы сейчас немного определимся».

Вот так целый день мы ездили и «определялись». А к вечеру в лесу устроили пикник с возлияниями, на котором пели «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым» и, разумеется, «Наш адрес не дом, и не улица 3/4 наш адрес Советский Союз». Я, помнится, все жаждал между тостами «помахать литовкой», но меня осаживали «старшие товарищи»: «Мы еще не вполне… совсем еще… не до самого конца… определились». А Галина, подпрыгивая от каждого звука, всем этим процессом громко командовала, мудро направляя в нужное русло.

Вот и сейчас, также подпрыгивая и ёрзая на каждом слове, она увлеченно рассказывает:

3/4 Сижу недавно на остановке и жду трамвая. Подсаживается ко мне крутой мэн с хвостом и в костюме от Валентино. Ботинки крокодиловые, часы швейцарские… И рассказывает, что из Германии приехал в Москву на разборку. Приговорили, меня, говорит. Жить пару дней осталось. Я ему: слушай, крутой, да я знаешь, сколько таких в последний путь проводила. Привезут такого в дубовом ящике, мы с сестрами ему «со святыми упокой» пропоем, а потом друзья-разбойнички с подружками водку поедут кушать, а тебя бесы потащат в качестве полена в адскую печь. И никто тебе не поможет, потому что некому будет за тебя молиться, потому как никому ты добра в жизни не сделал. Мужик загрустил и говорит: что делать? меня все равно уберут, слишком много на меня повесили, я обречен. Я ему говорю: пойди в самую нищую деревенскую церковь, незаметно брось в ящик для пожертвований деньги, какие есть. А дальше иди, куда глаза глядят 3/4 Бог приведет, куда нужно. А для своих подельников ты перестанешь суще­ство­вать. Из памяти сотрешься. А ежели мимо проходить будут 3/4 ты для них в дерево превратишься. Вот так, говорю. А он мне: если в зону попадешь, то авторитетом станешь. Иди, говорю, братан, спеши добро делать, пока жив!

3/4 А «братана» того случайно не Михаилом зовут?

3/4 Точно! А что, вы с ним встретились?

3/4 Да. Сподобились.

Последние слова произносятся в сельском дворе, когда машина замирает у гаража. Глафира забывает о Михаиле, о нашей с ним встрече. Видно, для нее это обычный рядовой случай. Каких множество в ее жизни, богатой на события. Она выходит из машины.

3/4 Значит так. Тут половина села наша. Это храм, 3/4 показывает она пальцем. 3/4 Вот это дом старца, вам туда. Там 3/4 братья-монахи. Вон там 3/4 сестры. А в конце 3/4 братва на нарах парится. Сейчас идите к старцу, благословитесь. Всё! Определяйтесь.

Восхождение к идеалу жены

Старец принимает нас, как родных. Даже обрадовался. Приказывает откушать в трапез­ной и отдыхать с дороги. Устраиваемся в доме для приезжих.

Вечером после службы сидим в трапезной. К старцу не подойти: со всех сторон облеплен народом. Глафира с сестрами что-то оживленно обсуждает. Видимо, из Святых отцов, потому что оттуда доносится: «Пелагея Рязанская».., «Игнатий Брянчанинов».., «Серафим Саровский».., «Нил Мироточивый».

Мое внимание привлекает иеромонах с окладистой бородой и длинными волосами. Вроде бы не первый год в скиту, но прямой взгляд чуть насмешливых пронзительно умных глаз выдает в нем немалый остаток мирского. Вместе с тем, в его облике, в поведении, манере общения сквозит то мужественное великодушие, которое свойственно людям, познавшим глубокие страдания. Такие люди обычно ценят проявление доброты в окружающих выше всего прочего. Быть может, потому, что многие годы испытывали острый недостаток этой благодатной энергии.

3/4 Что, и вас наша Глафира успела изумить? 3/4 спрашивает он с улыбкой. 3/4 Уникальная женщина! Ни малейшего лукавства, никаких утаек 3/4 как распахнутая книга. Что на уме, то и на языке. Нам всем у нее поучиться надо этой детской прямоте.

3/4 Случайно не вы вместе с ней в райкоме работали? А зовут вас отец Георгий, 3/4 догадываюсь.

3/4 Да, я, 3/4 снова улыбается он. 3/4 Работали… Потом, правда, в бизнес ушел. Связи помогли. Наоткрывал обменников, магазинов, складов 3/4 целую торгово-финансовую империю сколотил. Миллионы потекли в карманы. Но, видишь ли, заработать деньги было легко, во всяком случае для меня. Проблема появилась, казалось, на ровном месте. Люди стали от денег портиться. А друг мой самый близкий нанял шайку и стал угрожать, как самый дикий беспредельщик. Мне бы в ответ свои профсоюзы выставить, да тут такой кровью запахло, что я остановился. И вовремя. В результате друг мой в земле сырой лежит, а я здесь оказался. Помните житие преподобного Антона Римлянина? Его перенесение на камне из Италии в Великий Новгород? А меня Господь на джипе «Чероки» сюда перенес. Как ехал и куда 3/4 ничего не помню. Опомнился, когда старец исповедь мою принял и оставил здесь спасаться. Вот так, братья… А вы, значит, странники? Тогда вам нужно познакомиться с одной уникальной книгой. Она у старца. Обязательно упросите ее вам показать.

… И тут мимо нас проходит монахиня. Немой полутенью отделяется из угла, где в окружении чад сидит старец. И мимо нас, мимо меня, мимо всех, 3/4 никому не принадлежа, даже эфир не возмутив, но взгляды все к себе невольно привлекая, 3/4 бесшумно двигается к выходу.

Сейчас намного реже, а раньше бывало такое. Входишь в дом, где нет женщины, и там все не так: грязь на столе, беспорядок, кушать нечего. Но вот появляется женщина 3/4 мать, хозяйка 3/4 и все меняется. За каких-то полчаса и стол ломится от вкусной еды, и чистота, уют. Да еще между делами и слово ласковое скажет, на которое способна только мать. Глядь 3/4 а мужик давеча бывший зело неприкаянным, ладится на глазах. И будто встает на место недостающая часть некоего механизма, и он начинает работать споро и бесперебойно.