Петров Александр
Шрифт:
Он мне:
3/4 Спастись трудно, почти невозможно.
Я ему:
3/4 Любой человек может спастись, если будет уповать на милость Божию, а не на свои «подвиги».
Он:
3/4 Нас все грабят, унижают, убивают.
Я ему:
3/4 Господь защищает любого, кто об этом Его просит с верою.
Он:
3/4 Россия залита морем крови.
Я ему:
3/4 Несчастья, скорби и болезни спасают от вечной погибели в аду. Лучше краткие скорби здесь, чем вечный огонь гееннский.
Он:
3/4 Нами правят воры и безбожники.
Я ему:
3/4 Всякая власть от Бога. Имеем ту власть, которую заслужили.
Он:
3/4 Все в ружье! Бей врагов, спасай Россию!
Я ему:
3/4 Любая агрессия есть нарушение воли Божией. «Взявший меч мечом и погибнет». Зло побеждается добром. Спасти Россию можно только всеобщим покаянием, взаимным прощением и соборной молитвой.
Он:
3/4 Надо свергнуть власть и «выбрать» Царя.
Я ему:
3/4 Спаси себя, свою гибнущую душу; потом спаси семью, потом село, город, область, а уж, если все первое получится, можешь замахиваться на Российский уровень.
Он:
3/4 Кругом враги!
Я ему:
3/4 Нет врагов. Есть люди, знающие Бога и не знающие Его. И всех любит Господь и каждому дает благодать любить, терпеть и молиться за других 3/4 если ты сам этого хочешь.
Он:
3/4 Как можно жить, если всюду зло!
Я ему:
3/4 Зло касается только гордых. Смирись 3/4 и зло тебя не коснется. А по твоим молитвам Господь защитит любого.
Он:
3/4 Кругом измена, Родину отняли, зло торжествует.
Я ему:
3/4 Бог везде присутствует любовью и духом Святым. Храни мир в душе, молись, исповедуйся и причащайся раз в месяц, делай добро 3/4 и ты здесь на земле познаешь рай Божий.
Он:
3/4 Сатана имеет огромную силу.
Я ему:
3/4 Сатана повержен и не имеет силы, если Господь не попустит искушений для нашего вразумления. Миром правит Бог. Людей спасает Бог.
Он мне:
3/4 Кругом ложь, все в прелести.
Я ему:
3/4 Не даст Господь помрачения тем, кто не лукавит перед Ним.
Он:
3/4 Жизнь ужасна, мы несчастны.
Я ему:
3/4 Мы, православные, счастливы, что у нас такой Бог 3/4 любящий, милующий, спасающий, всемогущий, распявшийся за наши грехи.»
Михаил в конце моего монолога улыбается. Слава Богу.
Согревание
Сейчас чувствую себя изгнанником из рая. Еще не остыло тепло на спине от прощальных объятий старца. Еще живо благословение. Но этим утром все вчерашнее блаженство стремительно улетает в прошлое.
Только вчера ласковое тепло и тишина нежили душу. Только вчера природа и все животинки дружили со мной. Только вчера Господь дарил благодатные касания. И все радовало и услаждало. Казалось, это никогда не закончится, останется «во веки веков».
Увы. «Райский сад» сейчас за спиной. И грозный архангел стоит у наглухо закрытых ворот. Животные отказываются подчиняться. Собаки лают мне вслед. Птицы скрылись из виду. Сама земля не желает носить меня: ноги расползаются в жидкой грязи. Воздух сотрясается грозовыми раскатами, сверкают молнии. Порывы хлесткого ветра расстреливают нас безжалостной шрапнелью ледяного дождя со снегом. От холода нет спасения: он проникает в каждую клеточку тела. И скрыться от бури негде. Мы идем по огромному полю, ровному от горизонта до горизонта.
И что же это людям на одном месте не сидится! Что ведет их из дома в дом, из селения в селение? Казалось бы, уединись, углубись и спасайся. Нет, обязательно приходит время, и человек лишается способности устоять перед сильным позывом к перемене мест. Конечно, все мы странники на этой обреченной земле. Наша родина там, на небесах, где Господь, где вечность.
И все бы нормально, если бы не приходили такие дни, как этот. Если бы чувство одиночества, неприкаянности не давили на странников такой тяжестью. Если бы вдруг сразу вся прошедшая жизнь не стала казаться заблуждением. Конечно, там, где-то в глубине, еще живет тлеющим угольком надежда, что не все прошло зря. Не все встречи и события бессмысленны. Но сейчас. Сей час… Мое небо закрыла серая туча. Душу заполняет невыносимая тяжесть. И мое христианство тает, как этот мокрый снег на моем лице.
Сердце будто вырвано с корнем. В груди, где оно стучало, откуда разлеталась по телу горячая кровь, а в небеса — молитва… Там пусто…
Одними губами шевелю мольбу. Скрюченными холодом пальцами начертываю святой животворящий крест на поникшем к земле «образе Божием».
Холодная тьма цепляется за каждое мое движение, виснет гирями на плечах, руках, ногах, губах. Ноги расползаются в грязи. В ботинках хлюпает.
Но вдруг на мое плечо ложится рука Валерия. Я поднимаю на него глаза и посреди сосулек в мокрой бороде разглядываю теплую дружескую улыбку. Мой старший брат со мной!