Проклятье!.. Проклятье!.. Проклятье!..

Он продолжал сканирование местности. Системы обнаружения зафиксировали десяток неопознанных тел в черной экипировке. Наемники? Дикие старатели?

А кто их различит, если нет личных датчиков? Они-то что забыли на границе аномалии?

Пока Рыжик соображал, как ему выкрутиться, что докладывать в части, сканеры обнаружили еще один источник энергетической активности. Сигнатура расплывчатая, нечеткая, похоже на контейнер с автономной энергоячейкой.

Дистанция сто пятьдесят метров. Проверить? Может, это странное устройство что-то прояснит?

Изнывая от страха, Рыжов все же повел БМД в направлении нечеткого сигнала. Сталтехи уже скрылись в металлической чащобе, сигнатура бронезавра больше не появлялась, видимо, ее обнаружение стало следствием сбоя следящих систем.

Точно – контейнер. Рыжику уже приходилось встречаться с подобными транспортировочными кофрами, их использовали наемники синдиката для доставки за границу Барьера особо ценных артефактов.

Ситуация немного прояснилась. Видимо, колонна случайно нарвалась на боевиков. В условиях Пепельного тумана такая встреча вполне вероятна и объяснима. От переживаний у лейтенанта пересохло во рту. Он насчитал десять неопознанных тел. Теперь картина внезапного столкновения читалась довольно легко. Тела двух наемников лежали в отдалении от остальных. Рядом с ними контейнер. Значит, пытались отступить, спасти груз. Что же там внутри, если остальные боевики решились вступить в бой с колонной бронетехники, прикрывая груз?

Страх никуда не делся, но теперь к нему примешивалось еще одно острое чувство.

Рыжов находился на грани истерики. Он чувствовал: в контейнере может оказаться нечто настолько ценное, что…

«Я смогу бросить эту проклятую службу, разорвать контракт и уехать…» – Мысль ошпарила как кипятком.

Он не удержался от граничащего с безумием соблазна, поставил автоматику машины в режим «боевое дежурство», откинул люк, вылез наружу.

Ноги по щиколотку утонули в прахе.

Невдалеке зловеще поблескивали металлические деревья, над аномалией «Призрачный Город» метались зеленоватые сполохи мертвенного сияния.

Он быстро добрался до контейнера, ухватил его за ручку, потянул.

Килограммов пятьдесят, не меньше…

Воровато оглядевшись, лейтенант рванулся назад. Добычу он не отпустил, доволок до грузового люка, используя сервомускулы, поднял тяжеленный кофр, впихнул его внутрь отсека боевой машины.

«Все… Теперь валить отсюда!..»

План дальнейших действий созрел за считаные секунды, он больше уже не заботился об оправданиях, даже не потрудился остановиться, собрать личные датчики павших бойцов.

Страх, смешанный с предвкушением грядущих необратимых перемен в жизни, гнал его в сторону Барьера.

«Главное – проскочить блокпост…» – лихорадочно думал Рыжов, выводя БМД на известный только ему тайный маршрут.

Пустошь. У границы Барьера

Спустя час ожидания Шершнев понял: колонна не вернется.

Его знобило. Метаболический имплант явно дал сбой. Самочувствие лишь ухудшалось, грозя новой потерей сознания. Тело обдавало волнами жара, к горлу подступала тошнота. Иван ощущал резкие боли в спине, но не находил им разумного объяснения. Одно он понимал со всей удручающей очевидностью: в таком состоянии пробираться назад, через гравитационную аномалию Барьера – чистой воды самоубийство.

На фоне физического недомогания Шершнева все сильнее мучило раздвоение восприятия.

Расширитель сознания транслировал в рассудок постоянно меняющуюся объемную панораму распределения энергий. Каждый предмет окружали ауры различной интенсивности, взгляд фиксировал множество мелких механических тварей, снующих в буквальном смысле под ногами, – все это сбивало с толку, рассеивало внимание, вызывало головокружение и галлюцинации.

Положение только усугублялось, становилось все более угрожающим. Его психика явно не выдерживала, окружающий мир то вспыхивал феерическими, брызжущими, иногда – размытыми в движении энергоматрицами, то замирал, тускнея, превращаясь в сумеречную неопределенность.

Ни первый, ни второй способы восприятия не устраивали Шершнева, но как-то примирить обычное зрение и визуализированные рассудком показания сканеров, взаимосвязать их в целостную картину удавалось лишь ценой невероятного нервного напряжения, да и то ненадолго.

Силясь преодолеть головокружение, он закрывал глаза, но и это не спасало – на фоне плотно смеженных век по-прежнему расцветали яркие ауры энергий, в такие моменты мозг окончательно терял связь с реальным миром, погружаясь в разноцветные грезы.