Группы автонов сочно-медного цвета он заметил сразу. Луна освещала окрестности, играя на различных металлических поверхностях змеящимися узорами бликов. Фигуры часовых, патрулирующих площадь огромной базы, выделялись темными массивными силуэтами, обострившийся настороженный слух ловил тихие, приглушенные расстоянием звуки шагов и шелест сервоприводов тяжелой экипировки.

Прошло несколько минут, прежде чем Иван почувствовал новый прилив сил. Постепенно возвращалась чувствительность, мышцы, онемевшие от длительной неподвижности, покалывало.

Один из часовых развернулся, направляясь в его сторону, и Шершнев притих, отпустил верхний сегмент своего тесного узилища. Движения позволили ему понять: просто так изнутри кокона не выбраться. При каждом усилии он ощущал, как натягивается кожа во многих местах, краем глаза замечал неприятный блеск множества нитей, соединивших его тело с металлическим коконом.

Рвать их придется с мясом. Другого варианта он не находил, под рукой нет инструмента, чтобы перекусить тонкие проволочки, да и времени в обрез, Упырь не сообщил, который сейчас час и как скоро начнет светать.

Боевой стимулятор заглушил боль, оставался открытым вопрос: насколько глубоко металлические нити вонзаются в тело?

Иван опасался обильной кровопотери и потому действовать начал предельно аккуратно. Дождавшись, пока часовой развернется и удалится по маршруту, он приподнял руку, почувствовал неприятное натяжение кожи, затем сделал резкое усилие.

Боли он практически не ощутил, сопротивление металлических нитей ослабло, на освободившемся запястье выступили мелкие капельки крови. Значит, соединения неглубокие, подкожные. Теперь надо действовать быстро. Неизвестно, каким образом металлическое дерево и сросшаяся с ним капсула отреагируют на потерю контакта с нервной системой узника.

В очередной раз приподняв крышку, Иван рискнул выбраться наружу. Боль обожгла тело, как будто по коже хлестнули крапивой, но сознание осталось ясным, сконцентрированным, он выбрался, перевалился через борт камеры и присел, настороженно оглядываясь.

Никаких признаков тревоги Шершнев не заметил. Вокруг все оставалось по-прежнему. Ни один из наемников не свернул с маршрута, не было слышно криков.

Стояла удивительно теплая, звездная, тихая ночь. Иван только сейчас обратил внимание на полное безветрие. Все стихло, но к добру или худу – непонятно.

Лунный свет сочился сквозь кроны металлических деревьев, заливая окрестности бледным сиянием. Нерезкие размытые тени ложились на землю камуфляжной сетью.

Он ждал, напряженный, безоружный, почти парализованный внезапно вернувшейся болью, согревая себя лишь надеждой, что Радич не лгал, здесь отсутствует энергополе, а значит, боль не та, она пройдет, как неприятный, неизбежный пост-эффект длительной неподвижности.

Силы возвращались очень медленно. Тело обдавало жаром, пот выступал мелкими бисеринками, смешиваясь с кровью от множества ранок, усиливая зуд и жжение.

Наконец тишину вновь нарушили тяжелые медленно приближающиеся шаги.

Шершнев медленно переместился вдоль борта металлического кокона, прикрываясь им от вероятного сканирования.

Из полумглы появилась фигура часового. Иван намеренно пропустил его мимо себя, стараясь рассмотреть детали экипировки.

Та же самая модель легкого, но прочного боевого скафандра, выполненного из композитных материалов, какую он уже видел на месте схватки мнемотехника с группой конвоиров. Даже здесь, на территории базы, дымчатое забрало шлема было опущено, значит, наемник использовал системы ночного видения и замкнутый цикл жизнеобеспечения.

Иван сконцентрировался.

Поднимать тревогу не хотелось, но идти голым через половину территории огромного лагеря безрассудно.

«Одна попытка… – мысленно напомнил он себе. – Одна попытка…»

Неслышно ступая, будто тень, он оказался за спиной наемника. Единственное уязвимое место бронескафандра – соединение гермошлема с шейным кольцом. Там расположен прочный, но пластичный уплотнитель, иначе наемник не смог бы поворачивать голову, а он изредка посматривал по сторонам, Иван не зря пропустил его мимо, внимательно наблюдая за движениями противника. Обычно в системе подобных соединений использовались механические ограничители, останавливающие поворот головы на пределе пластичности соединения.

Чтобы сломать шею часовому, ему предстояло приложить усилие, которого не выдержит механизм ограничения. Иван коротко разбежался, прыгнул, обхватил голову опешившего от неожиданности наемника с таким расчетом, чтобы вес его собственного тела придал дополнительный импульс инерции вращения.

Наемник, на свою беду, совершил инстинктивное усилие, пытаясь устоять на ногах. Сервоусилители отработали как положено, что дало Ивану надежную точку опоры, рывок оказался столь силен, что ограничитель с хрустом подломился, и тут же противник потерял равновесие, падая уже мертвым, со сломанной шеей.