– Тем более. Почему до сих пор не нанесли удар?

– Вероятно, между тамбуром Пустоши и источником скоргиума появилась энергетическая связь, – предположил Измайлов. – Кто знает, что произойдет при ее разрушении? Где гарантия, что не случится пульсации или новой катастрофы?

Теория Измайлова все объясняла. И фрагментарное, непродолжительное воздействие энергополя, и поведение Радича – видно, о контейнере со скоргиумом ему было известно и он ждал активации аномального элемента, чтобы реализовать какой-то известный лишь ему план, и непозволительное с точки зрения здравого смысла промедление военных.

Из сумрака коридора появился Саркоев. Давид отыскал в кабинете Петренко не только импульсный «Шторм», но и комплект легкой боевой брони.

– План такой. Сейчас выходим из здания. Бетонированная дорожка, что уходит вправо, ведет к корпусу лабораторий. Там экипируемся.

– Будем прорываться к своим? – спросил Лапин.

– По ситуации, – уклонился от прямого ответа Шершнев.

Он думал о гипотетическом контейнере со скоргиумом. Радич наверняка подбирается к нему. Опередить бы его…

Вслух он свои мысли не высказал.

– К выходу. Я впереди, Саркоев – замыкающий, Сергей, Денис – в центре.

На улице завывал ветер.

Металлическая поземка стлалась вдоль земли, часть микромашин оседала в виде наносов с наветренной стороны зданий.

Во мгле метались сполохи зеленоватого сияния, били ветвистые разряды молний, иногда сквозь завывание ветра и раскаты грома прорывались звуки беспорядочной стрельбы.

Наполовину разобранная боевая машина десанта, оставленная техниками на парковке у ближайшего к казармам ангара, почти скрылась под наносами металлических пылинок, когда один из сполохов зеленоватого сияния подсветил беснующуюся мглу у самой земли.

Волна искажения коснулась брони БМД, и вдруг металлический «сугроб» начал плавиться, претерпевая стремительную трансформацию.

Плотно спрессованные наночастицы превращались в ртутные ручейки, они стекали по броне, попадали в пробоины, тягучими каплями срывались внутрь.

Прошла минута, и изнутри боевой машины десанта раздались вкрадчивые шелестящие звуки.

Взревел и тут же заглох двигатель. Тонко взвизгнули сервомоторы башенного орудия, стволы дернулись и замерли.

Внутри по компьютерным блокам боевых систем с вкрадчивым шелестом ползли удлиняющиеся с каждой секундой волокна металлизированных нитей. Во мраке отсеков зародились сгустки изумрудного сияния, они сформировали подобие шаровых молний, казалось, что в источаемом ими призрачном свете течет, плавится, перерождается сама материя. Миллиарды наночастиц стремительно образовывали колонию, они выходили из состояния стазиса, образуя сложные структуры. С треском отслаивался пластик, под ним тут же проступала змеящаяся искажениями структура: где-то металл застывал причудливыми узорами, в других местах принимал формы недостающих деталей, снятых техниками при разборке, от сгустков энергии к видоизменившимся приборным панелям тянулись язычки энергии, но они не били разрядами, а медленно перемещались, словно осязали созданное, в жутком, неторопливом и, как казалось, осмысленном движении.

Прошло минут десять, прежде чем из мглы показалась человеческая фигура.

На первый взгляд бредущий сквозь металлическую бурю боец выглядел совершенно обессилевшим, его движения, медлительные и неуверенные, говорили о полном отключении систем сервомускулатуры, тяжелый ИПК он просто тащил по земле, оружие цеплялось за погребенные под слоем серебристой пыли камни, издавая глухой стук.

Приблизившись к перерождающейся БМД, боец остановился, подтянул ремень импульсного пулемета, приподнял оружие, перехватил его за ствол.

В это время очередной ветвистый разряд молнии осветил окрестности, и в момент вспышки стали видны некоторые подробности: шлем бойца покрывали замысловатые серебристые узоры, тонкие нити пронзили дымчатое забрало, такие же прожилки виднелись на груди, ногах, даже на ремне ИПК и на самом оружии.

Новорожденный сталтех выглядел жутко, но его медлительные неуверенные движения не несли угрозы, вряд ли в таком состоянии он был способен действовать осмысленно.

Все изменилось в считаные секунды, стоило только приоткрыться двери, ведущей в единственный подъезд штабного здания.

Сталтех преобразился. Сила, управляющая плененным рассудком, действовала по безотказной, многократно отработанной в отчужденных пространствах схеме: мозг человека, все еще контролирующий тело, находился в плену галлюцинаций, все, что грезилось несчастному, не существовало в действительности, но его реакция на фантомные ощущения выразилась в стремительном действии: он вскинул оружие и дал короткую очередь, превратив дверной проем в уродливую, дымящуюся дыру.

Еще секунда, и в ответ отчетливо ударила серия одиночных выстрелов.

Сталтеха отшвырнуло назад, во мглу, но тут неожиданно заработало башенное орудие боевой машины десанта: облитое серебром новообразование резко повернулось, и две снарядные трассы хлестнули по зданию, осветив мглу серией слепящих разрывов.

Из сумеречного ада вновь появился сталтех. Он заметно прихрамывал, из раны в груди сочилась кровь, смешивающаяся с серебристым расплавом, пробитое пулей забрало шлема покрывала паутина трещин, правая рука повисла плетью, но это не помешало ему вновь атаковать – удерживая в левой руке импульсный пулемет, он двигался к зданию, ведя непрерывный огонь. Цилиндрические пули навылет пробивали стены, выкрашивая бетон, испаряя арматуру, разбивая кладку в едкую пыль.