– Ничего необычного. – Измайлов покачал головой. – Ни одного целого изделия. Такой «ассортимент» можно встретить в любой лавке перекупщика.

– И куда идет товар?

– Ну точно не в тайные лаборатории техносиндиката, – фыркнул Петренко. – Сейчас во всем мире ажиотажный спрос на скульптурные фрагменты изделий техноса. Мода такая пошла. Я своими глазами видел в витрине одного «сувенирного» магазина ветки металлорастений.

– И что, никто не реагирует? – неприязненно поразился Шершнев. – Я имею в виду власть?

Петренко лишь махнул рукой, дескать, наивный ты, майор.

– Расслабился народ. Постоянное чувство опасности притупилось. – Измайлов принялся закрывать контейнеры, но успел запереть лишь две крышки.

Внезапно под сводом бункера зародилась полоска холодного зеленоватого мерцания.

Все оцепенели от неожиданности.

Прошла секунда, а изумрудное свечение вдруг резко набрало яркость, оно переливалось, стремительно меняя форму, концентрируясь в шарообразный, напряженно сияющий сгусток, от которого тут же начали отделяться ветвистые разряды, похожие на жадно ищущие добычу энергетические щупальца.

– Назад! – заорал Саркоев.

Измайлов инстинктивно отпрянул, и вовремя – в ближайший от него контейнер внезапно ударил ветвистый разряд.

Вспышка холодного света на миг озарила помещение.

Внутри контейнера что-то зашевелилось, а через миг навстречу медленно извивающимся энергетическим щупальцам вдруг потянулись лианоподобные металлизированные побеги, с треском взорвалось с десяток н-капсул, разбрызгивая по стенам и потолку помещения влажные, ртутно поблескивающие плевки.

Сычев и Петренко, застывшие в оцепенении, не успели отреагировать – ртутная субстанция забрызгала их с головы до ног, и вдруг, прямо на глазах отпрянувших к массивным дверям офицеров, лица комбата и его заместителя исказились: сотни извивающихся металлических нитей пронзили смертельно побледневшую кожу, жуткие предсмертные крики эхом отразились от стен бункера. Сычев и Петренко, содрогаясь в конвульсиях, рухнули на пол, а тонкие волокна стремительно разрастающихся колоний скоргов уже вспарывали их одежду, превращая ее в лохмотья…

Лапин зажал рот руками, в его глазах читался неодолимый ужас.

Саркоев машинально рванулся вперед, но его остановил Шершнев:

– Уходим! Им уже не поможешь! – Иван, невзирая на внезапную вспышку остервенелой боли, схватил оцепеневшего капитана и поволок к дверям, Саркоев и Измайлов выбежали следом.

– Наверх!

Они едва успели выскочить из замкнутого пространства бункера, вчетвером навалились на массивную дверь, плотно запечатывая убежище, как изнутри что-то с глухим, яростным натиском ударило в толстое бронепокрытие.

– Герметизируем! Штурвал крутите! В темпе!

Дверь выдержала, они успели вручную запереть гермозатвор, выскочили из тесного тамбура.

– Вторая! Быстрее!

Через минуту, когда и наружная дверь была герметично заперта, пришло запоздалое, шоковое осознание случившегося.

Измайлов, присев на ступень лестницы, несколько секунд с немым ужасом смотрел на плотно запечатанный шлюз убежища, а затем выдавил:

– Нелепая… жуткая смерть…

Саркоев вытер выступившие на лбу капельки пота.

– Уходить надо!

– Куда?! – у Лапина, похоже, начиналась истерика, он порывисто вскочил, развернулся, сжав кулаки, затем вдруг сник.

– Добраться бы до моей лаборатории, – произнес Денис.

– Смысл? – спросил Шершнев.

– Экспериментальные бронескафандры. Я их еще не упаковывал.

– Так чего сидим? – Иван подошел к Лапину. – Серега, возьми себя в руки, – тихо, чтобы не слышали другие, приказал он. – Никого уже не вернешь. А мы выживем.

Тот лишь нервно усмехнулся в ответ.

– Саркоев, оружие есть?

– Только «Страйк».

– Держи наготове. Денис, на улице ничего не видно. Как ориентироваться?

– На тебе же экипировка. И у Сереги тоже!

– Не работает БСК.

– Тогда не знаю… Держаться забетонированной дорожки.

– Идет. Так и сделаем. Все, пошли!

Пока поднимались по лестницам бункера, разговор невольно возвращался к последним событиям. Лапин, чтобы как-то справиться с потрясением, начал нервно расспрашивать Дениса: