– Братья – петербуржцы! Пропустите машину.

– Что ты им сказал? – удивился Вихорь, когда они миновали зеркальные двери особняка и поднимались по мраморной лестнице, украшенной гербами заполярных городов: – какое слово?..

– Джентльмены меня спросили, сколько мои часы стоят, – спокойно перечислял Принц: – я сказал сколько. Потом спросили, что за камень в булавке, я сказал, что сапфир, потом они спросили, за сколько я продался сволочам, которые засели в этом особняке…

– Что они спросили, я примерно знаю. Я спрашиваю, что ты им ответил?

– Я сказал им, – Принц остановился перед высокой дверью, белая с позолотой она изображала, видимо, дворцовую, ведущую в тронный зал, но выглядела довольно безвкусно, главным образом благодаря золоченым же вензелям СНП-6, похожим на вывеску строительного подрядчика на синем заборе в сквере напротив. Принц с силой толкнул створки, и договорил фразу громко: – как поживаете, джентльмены?

В зале рядами стояли кресла и свободных было не густо. Вихорь в легкой панике стал выцеплять взглядом телекамеры, диктофоны и подчеркнуто независимый вид – типологические признаки журналистов. Не «независимый», а «независимый – независимый». Чтобы, только чуть освободится, отправить по редакциям сигнал «дробь» на упоминания о Принце. Действительно, гаджетов у набившихся в зал зрителей хватило бы на небольшую, но победоносную информационную войну. Только вот преимущественно выглядели владельцы спецтехники не так, как журналисты.

Нет, пара – тройка типичных «журиков» в зал допущена была. Эти не сидели, а стояли на периферии, держа на весу кроме диктофнов мобильники. Чтобы, лишь обнаружится сенсация, наперегонки выскочить за дверь и отдиктоваться в редакцию. И именно эти первыми нацелили диктофоны в Принца.

Но остальная публика на статус прессы никак не тянула, слишком лощеные, слишком вальяжные, слишком заторможенные и не переспрашивающие друг друга поминутно. И явно лучше журналистов ориентирующиеся, что тут происходит. Характерные многозначительные всепонимающие улыбки путешествовали с лица на лицо, будто огни софитов.

Президиум же на вкус Вихоря выглядел, как нечто среднее между масонской ложей и утренней планеркой. За столом, честь по чести накрытым синим бархатом и уставленным бутылками с минеральной водой, расположились шестеро мужчин и одна девушка. Мужчины были разного возраста и комплекции. Двое справа в мундирах. Трое слева в очках – в том числе Василь Аксеныч, Министр наш непотопляемый, куда же без него. А Валерка Бондарь, лучший и талантливейший его ученик, вернее даже В. Т. Бондарь, поднимался из малинового кресла во главе почтенного собрания. Медленно вставал, как будто в дверь только что вошла сама судьба:

– Слава Богу, ты пришел, Принц! – завопил он с таким искренним чувством, как будто это он, Валерка, а вовсе не его седьмая вода на киселе Тамара (сидящая здесь же нога на ногу и с презрительным видом катающая по столу свой розовый телефончик) со школьных лет только и мечтала о случайной встрече.

Теперь гаджетами в Принца прицелился весь зал, а у Вихоря опустились руки.

– Минуточку внимания, – сказал Принц: – у петербургской милиции появились сведения, что во время сегодняшнего митинга под лозунгами, кстати обозначающими, что вы, джентльмены, все сволочи…

Молчаливое большинство в зале – аналитики заинтересованных в проекте «Север» компаний, понял Вихорь. Их задача оперативно собрать досье на всех первых лиц проекта, записать все, происходящее в зале, чтобы потом долго и нудно анализирвать. Если кто-то в президиуме выпил минералки, то потому, что вчера был вечер с приключениями, или потому, что в обсуждении задеты вопросы, от которых жарко? Если кто-то поморщился, то потому, что жмут новые туфли, или потому, что в обсуждении задета больная тема? Если кто-то улыбнулся, то потому, что вспомнил шутку из «Римской рулетки», или потому, что подсчитал, какие бюджеты будет осваивать? Кто кого на трибуне ненавидит, кто кого подсиживает, и, главное, у кого какие слабости, на которых потом можно будет сыграть, как на рояле.

– Они стараются за деньги сырьевиков. За деньги тех, кто помог мировой закулисе посадить всю страну на нефтяную иглу, если не сказать при дамах, на газовую! – глухо прорычал человек в военно – воздушном мундире.

Принц напряг память и вспомнил этого парня – известный летчик – космонавт, по нелепой случайности ни разу не летавший на орбиту, но зато возглавлявший один за другим думские комитеты, по обороне, по безопасности, а – главное – и по новым технологиям. Они вместе с Валеркой Бондарем гробили беспилотные аппараты, и, видимо, в благодарность старый приятель перетащил горе – инновационника за собой, невзирая на противодействие Папы. Но смотрел летчик – космонавт не на Валерку, и даже не на Василь Аксеныча, а поверх их голов. Туда, где, отвечая столь же недобрым взглядом, сидел востроносый и гладко выбритый, в отличие от соседей, старикан со значком на лацкане неуловимо штатского костюма.

– Они стараются на деньги из Лондона! – проскрипел штатский, и сразу почувствовалось, что в защиту этого тезиса он перегрызет горло любому летчику – космонавту, особенно нелетавшему, – эти сволочи хотят раскачать лодку, и распродать национальные ресурсы. Не выйдет, господа!

– Карен Назарович! – просительно приложил свою мягкую руку к груди председательствующий за столом Бондарь. Было видно, он почти не надеется, что внезапно возникший на пороге Принц решит все его проблемы, и словно в омут головой кинется в это треклятое председательство, но вдруг… – давайте мы не будем перебивать друг друга? У нас гости. На чем мы остановились?