Вторая женщина словно приросла к стулу и не сводила поражённого взгляда с коллеги, настолько увлеченной интимной беседой с пришедшим, будто ей не было никакого дела до окружающих. Себастьян убрал руку с лица женщины, и та снова села на стул. Ее широко открытые, невидящие глаза прозревали нечто сокровенное, доступное только ей одной.

Себастьян обернулся ко второй сотруднице. Мое

сердце колотилось от осознания того, что я стала свидетельницей чего-то тайного, для меня вовсе не предназначенного, но тем не менее я стояла как вкопанная, не в силах ни уйти, ни отвести взгляд, даже если бы этого пожелала.

Увидев, что Себастьян двинулся к ней, женщина помладше тоже вскочила со стула. Себастьян был на целую голову выше ее. С чрезвычайным спокойствием и сосредоточенностью он снова вытянул руку и провел пальцем по ее подбородку. Женщина застонала так, словно мечтала о подобном прикосновении всю свою жизнь. Он что-то пошептал и ей, и вскоре вторая женщина уже сидела, перенесшись в мир удивительных грез, как и ее коллега.

Себастьян обернулся ко мне. Мои губы невольно приоткрылись, а откуда-то из самых глубин поднялась и стала медленно и неумолимо разливаться по всему телу жаркая волна, грозя выплеснуться наружу. Мне вдруг сделалось душно в атмосфере архивного кабинета. Я закашлялась.

— Клевый фокус. Ты что же, гипнозом владеешь или как?

Он задержал на мне взгляд чуть дольше, чем следовало бы, и теплая волна вновь всколыхнулась во мне. Себастьян тем временем откатил женщину помоложе вместе со стулом от компьютера и завладел ее клавиатурой.

— Имя матери?

Я подошла к монитору.

— Елени Селкирк.

— Дата твоего рождения?

— Двадцать первое июня две тысячи девятого года.

— Родовые травмы, изъяны? Кесарево сечение или естественные роды?

«О да, один громадный изъян имеется, — хотелось мне ответить, но я сказала:

— Никаких. А про другое не знаю.

Он еще немного постучал по клавиатуре, потом отодвинулся в сторону.

— Есть. Роженица Селкирк. Девочка. Отец не зарегистрирован.

Я таращилась на монитор, не желая признать очевидное. Быть того не может! Он должен быть зарегистрирован! Но сколько ни просматривала файл, я не нашла в нем ничего для себя существенного, доселе неизвестного.

— Пусто…

Себастьян снова склонился над клавиатурой и выбрал подраздел: «Оплата счета».

— Давай посмотрим, кто оплачивал пребывание в больнице. Здесь также содержатся данные о страховке и о лицах, вписанных в нее, если они были.

И верно, могла бы и сама догадаться, впрочем, через минуту-другую мне и самой это наверняка пришло бы в голову.

На экране отобразились сведения об оплате счета. А вот и страховка… В карту, кроме самой Елени, никто не вписан. Правда, в графе «Участие в оплате» указана некая Жозефина Арна.

— Жозефина Арна… Черт, это еще кто такая? Себастьян выпрямился и помрачнел. Взъерошив пальцами шевелюру, он уставился на меня с суровым, можно сказать, со злобным видом.

— Жозефина Арна — это моя бабушка.

Женщины на стульях зашевелились, видимо очнувшись от транса или от чего-то там еще, куда отправил их Себастьян. Он быстро вывел файл на главную страницу, схватил меня за руку и повлек к выходу.

— Пошли, по дороге поговорим!

Услышав такие новости, я не сразу оправилась от потрясения, но Себастьян не стал ждать, пока я очухаюсь, и вытолкнул меня за дверь.

— Да подожди ты минутку, куда мы сейчас?

Мы снова оказались в коридоре. Я выдернула у него руку.

— Черт побери, Себастьян! Я ни хрена не понимаю!

Я догадывалась, что говорю чересчур громко, но в тот момент мне было совершенно наплевать, услышит нас кто-нибудь или нет. Себастьян завел меня в ближайшее помещение — в морг. Я отошла от двери и вопросительно посмотрела на него.

— Ну?

— Новем состоит из девяти семейств…

— Ага, послушай-ка, не надо мне тут лекций по истории, ясно? Я все прекрасно знаю про эти девять семей. Про них известно всем и каждому.

В серых глазах Себастьяна вспыхнула досада. Он покачал головой.

— Чужаки думают, что все про нас знают. Моя бабка

Жозефина — глава рода Арна. А наш род Арна — один из тех девяти, что выкупили Новый-два тринадцать лет назад.

У меня вырвался смех. Впрочем, Себастьян и не думал шутить. Он говорил на полном серьезе.

— Ваш род… Ваш род владеет своей долей в Новомдва. — Я принялась прохаживаться, нарезая небольшие круги и недоверчиво посмеиваясь. — А твоя бабушка была знакома с моей матерью и оплачивала ее больничные счета. Просто непостижимо!