— Идите. Только на полчаса — не больше. На большее у меня времени нет.

Он очутился в небольшом вестибюле. Дверь слева вела в квартиру Сазерленда, лестница справа — в другую квартиру, на втором этаже. Теллер вытащил ключ, отпер квартиру Кларенса и вошел внутрь.

Гостиная впечатляла размерами и роскошью интерьера. Большую ее часть занимали диваны глубокого красно-коричнего цвета, образующие в центре комнаты своеобразный салон. Над всей гостиной реял большой проекционный экран. Подойдя ближе, Теллер обнаружил, что он связан со сложной телевизионной аппаратурой, в том числе видеомагнитофоном. Вплотную к ней располагался вместительный шкаф с десятками аккуратно расставленных видеокассет.

Теллер перешел в спальню. Она была того же размера, что и гостиная. Круглое ложе поистине королевских размеров казалось еще больше, отражаясь в огромном, во всю заднюю стену, зеркале. И здесь над всем пространством комнаты парил большой проекционный телеэкран и дорогая стереосистема также стояла почти вплотную к кровати — только руку протянуть.

«А это что за штука?» — спросил себя Теллер, подходя к усыпанной кнопками и тумблерами панели рядом с кроватью. Он нажал одну кнопку — небольшая люстра из крохотных зеркальных осколков завертелась на потолке. Повернул диск — и вспыхнул узконаправленный алый луч. Наведенный точно на люстру, он отразился от граней зеркала множеством мелких вспышек и лег мозаикой мерцающих бликов на пол и углы помещения.

— Лихо! — бормотал Теллер, орудуя прочими кнопками и ручками, так что вскоре у него вся комната закружилась в многоцветном хороводе красных и синих огней. Возник даже стробоскопический эффект, поймав в замедленное движение все предметы в спальне, в том числе и руку Теллера, протянутую ради интереса в его поле.

Выключив шальную иллюминацию, Теллер открыл ящик ночного столика. Ничего особенного он там найти не ожидал: еще при первом обыске квартиры Сазерленда в спальне был обнаружен целый набор так называемых рекреационных наркотиков — относительно слабых по воздействию, но наличия которых в доме хватило бы, чтобы намотать парню срок, если бы события приняли соответствующий оборот. При обыске изъяли также записную книжку с телефонами, ее передали в управление ему, Теллеру, а он, в свою очередь, переправил ее другому инспектору с указанием прощупать путем личного контакта всех поименованных в книжке людей.

В столе оставался, таким образом, один-единственный документ, своего рода дневник-календарь с перечислением дат, имен или фамилий, после которых шли инициалы. Теллера всерьез заинтересовали значки после каждой фамилии, тщательно прорисованные разноцветной тушью, в виде звездочек, кружков, восклицательных и вопросительных знаков, кое-где даже с комментариями типа: «динамит… тоска… перспективная…»

— Трудолюбивый паренек, — пробормотал себе под нос Теллер, опуская дневник в карман плаща. В старые добрые времена его молодости такого посчитали бы элементарным пошляком.

Он осмотрел остальную квартиру, потом вернулся в гостиную, чтобы поближе познакомиться с кассетами на стеллаже в книжном шкафу. Помимо нескольких старых фильмов, основная масса представляла собой обыкновенную дешевую порнографию. Наклейка на одной из таких, снятых на дому порнолент гласила: «Я и Синди. Апрель». Ну как тут не умилиться!

— Прошу прощения, — раздался голос от входной двери, которую Теллер по небрежности оставил открытой.

— В чем дело?

— Вы — из полиции?

— А вы кто?

— Я Уолли Плам из квартиры наверху.

— Чем я могу вам помочь?

— Убрать от входа ваших громил. Я здесь живу, понимаете? И мне осточертело, приходя домой, каждый раз показывать документы.

— Примите мои извинения. Но после проверки вас впускают в дом беспрепятственно?

— Не в этом же дело, в конце-то концов!

Теллер между тем разглядывал Уолли Плама. Худой и, что называется, симпатичный молодой человек, каких в Вашингтоне довольно много. Черты лица заостренные, кожа смуглая, что удивительно, принимая во внимание белесые брови и светлые волосы. Есть признаки преждевременного облысения, поэтому волосы приходится начесывать, чтобы, так сказать, максимизировать наличность. Двубортный темно-серый костюм сидит чересчур в обтяжку, белый воротничок синей сорочки перехвачен под неброским бордовым галстуком вполне заметной золотой застежкой.

— Повторяю, мистер Плам, — продолжал Теллер, — извините нас за причиненные неудобства, но произошло убийство…

— Мне об этом прекрасно известно — мы с Кларенсом тесно общались.

— Вот как? Насколько же тесно?

Плам усмехнулся.

— Ну да, скажи я вам, вы меня тут же внесете в список подозреваемых?

— Не исключено.

— Мы с ним были близкими приятелями. Я, как видите, снимал у него квартиру.

— Значит, дом принадлежит ему?

— Да.

— И он оплачивал домовладение из зарплаты судебного клерка? Неплохо! Совсем неплохо!

— Не без посторонней помощи, конечно.

— Семьи, вы хотите сказать?

— Ясное дело.

— Богатая у него квартира. И изумительный подбор видеокассет.

Плам рассмеялся.

— Да, у него есть занятные ленты.

— Вот эта, например? — Теллер вытащил из батареи кассет «Я и Синди. Апрель» и протянул ее Пламу.

— А что в ней особенного? Мы с ним любили иногда подурачиться.