– Я звонил тебе на мобильный, – глаза-оливы смотрели на Инну требовательно, – не отвечаешь.

– Простите, у меня изменился номер.

– Плохо, – покачал он головой, – новый в приемной оставь.

Явившаяся в этот момент с подносом Елизавета – вышагивала так, словно ступала по красной дорожке, а не подавала кофе – вынудила всех замолчать.

– Значит, вот что, – он взял чашку и подул в нее сквозь усы, разгоняя кофейную пену, – на этот раз закрыли вопрос: Климова уволилась и исчезла бесследно. Будем считать, ее рук дело. Но впредь, – он сурово взглянул на Ладу, – отвечать материально, как главный редактор, будешь ты! И наведи порядок в своем коллективе. Если твои сотрудники еще раз прибегут ко мне с жалобами, держись.

– Я поняла, – отчеканила главный редактор, – Брюллову вы больше не увидите.

Инна заметила, как на щеках Лады запылал румянец.

Неназываемый коротко кивнул, давая понять, что аудиенция закончена. Гостьи встали и, распрощавшись, торопливо вышли за дверь.

– Держись меня, – Лада ободряюще пожала ледяную руку Инны, – прорвемся!

Инна плелась вслед за главным редактором, которая решительными шагами двигалась к своему крылу. Как только они добрались до редакции, Лада со всего размаха толкнула дверь. Сотрудники, сидящие за столами, вздрогнули.

– Брюллова! – окрик с раскатистым «л-л-л» взорвал пространство: даже у понимающей ситуацию Инны возникло желание закрыть голову руками и лечь на пол. – Пиши заявление!!! По распоряжению издателя с завтрашнего дня ты здесь не работаешь!

Сотрудники редакции подняли головы и смотрели на Ладу с ужасом.

– Кого интересуют подробности, – она понизила тон, – обращаться в индивидуальном порядке. Раздел «психология» временно берет на себя Маковецкая. Все!

Лада резко развернулась и вышла, а Инна, ощущая себя причиной катастрофы, пробралась на рабочее место. Почему с Брюлловой обошлись так жестоко? Да, человек ошибся. Но это всего лишь недоразумение, с каждым бывает!

Она почувствовала, как ветер в редакции резко переменился. Теперь сотрудники делали вид, что не замечают Брюллову. Один только Мишка, бросив на Инну обвиняющий взгляд, подскочил к Ирке и стал ее утешать. Горькие, отчаянные рыдания недавней коллеги на костлявом плече Суслова разносились в тишине кабинета, разрывая Инне сердце.

Маку вызвали в кабинет директора с урока физики, чему она обрадовалась несказанно: домашнее задание – лабораторную работу – не сделала, как всегда. А еще одна «пара» могла загнать ее в угол перед концом четверти.

– Маковецкая, – в кабинет просунулась растрепанная голова дежурного по школе, – тебя!

Голова тут же скрылась. Объяснять уже ничего было не нужно: почти две недели продолжались «беседы», и от одноклассников Мака прекрасно знала, какие вопросы будут ей задавать. «Какие отметки получала во второй четверти?», «Где была вечером двадцать пятого ноября?» и дальше по списку.

Мака демонстративно встала.

– Можно?

Учитель физики посмотрел раздраженно-устало на дверь, потом на Маку, через прищур.

– Иди, счастливица!

Сергей Иванович отличался от прочих преподавателей тем, что не играл с учениками в детский сад – сейчас Мака избегала заслуженного наказания, он прекрасно это понимал и признавался ей в своем поражении. Физик был честен, и Мака уважала его за это.

– Спасибо.

Качая бедрами, она продефилировала к выходу. Перед тем как открыть дверь, замерла на пороге, обернулась на учителя, чтобы бросить прощальный взгляд, и улыбнулась с благодарностью – так, чтобы больше никто не видел.

Каблуки размеренно и гулко стучали по пустому коридору: торопиться было некуда – если уж повезло, прогулять надо весь урок.

Мака вспомнила про Ритку: трусливая тварь не появлялась в школе уже восемь дней. Поначалу было огромное желание проучить эту гадину – пацаны помогли бы, да и Фил клятвенно обещал заманить Макаренко в укромное место. Конечно, Мака никому бы не позволила и пальцем тронуть обидчицу: врезала бы как следует сама, и дело с концом. Но Рита пряталась, отсиживаясь дома, и ярость Маки постепенно утихла. Тем более что история с дракой принесла ей небывалый респект: одна против семерых! Она даже забыла, что первым делом бросилась удирать, а шакал Фил с готовностью поддерживал ее героическую версию и в красках живописал «принятый бой». Хотя и не кололся на тему собственной предательской миссии.

Девочка, копируя походку модели, подошла к зеркалу на стене рядом с учительской и остановилась. Не могла не полюбоваться собой: в новом бежевом свитере, который Инна привезла вчера из Парижа, тонком, как шелк, и мягком, словно цыплячий пух, выглядела она королевой красоты.

Неудивительно, что девки из класса ненавидели ее лютой ненавистью. Мака вызывала зависть у всех, кому приходилось отвоевывать у нее хотя бы крупицу чужого внимания. Конечно, в классе были и другие симпатичные девочки, та же Макаренко, например, но все пацаны сходили с ума только по ней. Она была живая, из плоти, крови и оголенных эмоций. Стоило зацепиться за Маку взглядом, и глаз помимо воли начинал увлеченно следить за каждым ее движением. Сама она ничего не понимала в этой своей особенности, окрестив ее про себя ничего не значащим словом «сексуальность» – ей казалось, что именно поэтому ей завидуют.