К этой обыденности и привели Ваши авторитеты — любители красивых уголков, милых лич<иков>, лунных ночей эротик<и>.

Эту домашнюю утварь великие маэстры прикрывают гениальностью, овеянной сверхчеловечеством.

И в ваших глазах горит великой жемчужиной тыква13.

Ни дикарь, ни классики, ни современные академисты — не развивали волю творить формы, а развивали способность уметь передать натуру, шли к Искусству.

Дикарь не думал о<б> Искусстве, он думал о<б> изображении реальных форм. Теперь же тыквы, Венеры и всякую рухлядь стали возвышать до Искусства, а Искусство сделали недосягаемым. И к этой недосягаемости подымаем обыденную нашу жизнь.

Став на эту точку, никогда не сдвинемся, «пройдет небо и земля», но мы Искусство не двинем по-за вещи.

По-за вещью наступает момент, когда мы выходим на главный путь нашей жизни — ТВОРИТЬ наше существование. По-за землею лежит творческий наш путь. [Чем богаче сознание наше, тем больше существуем.]

В живописном искусстве не было дано больше — <в нем были всего лишь> копии натуры и уродства ее творчества, оба эти случая основывали <искусство> на эстетизме, вкусе, красоте и композиции распределени<я> вещей.

Построенная на этих основаниях картина называлась творческим Искусством; если это верно, то распределение мебели по комнатам тоже можно считать за творчество.

Скопированный арбуз тоже творчество; написанный змей творчество, но только мистическое.

Думаю, что между искусством ТВОРИТЬ и искусством ПОВТОРИТЬ большая разница.

ТВОРИТЬ — увеличить жизнь новыми конструкциями. Но сколько бы мы не распределяли по комнатам мебель, мы не увеличим <жизнь> и не создадим новых форм.

Также новая развеска картин в Третьяковке не увеличит их ценности14. И сколько ни пиши лунных пейзажей, коровок на зеленом лугу, сколько бы ни урод<уй> скелеты натуры, всё будут пейзажи и те же коровки — <и это> будет только напоминание о живом.

Вы называете гениальным того, чьи картины больше <других> напоминают живые лучи солнца.

БЛОКНОТ — гениальная книжечка!

Картины собраны в музеях — протоколы прошедшей и настоящей вашей жизни, остывшие зеркала. Блокноты прошлых заметок.

В этих зеркалах отражено творчество жизни. НО ТВОРЧЕСТВА ХУДОЖНИКА НЕТ.

Творчество технической жизни — создание новых живых конструкций — перерождение кристалла железа — [в автомобиль]. Жизнь перешла в новую оболочку.

Но мысль техника превращает жизнь <в новую конструкцию> Трепещет ли <жизнь> живым порывом в картине, пейзаже?

В живописном творчестве картина живет тогда, когда краска не служит чернилами для выражения мыслей и начертания букв.

И в природе сила движущейся энергии рождает форму, и сама движуща<яся> форма окрашивается.

Живопись <возникает> только тогда, когда краска пройдет через творческую волю в форму своего количества, зарожденн<ую> внутри красочного скопления.

Цветовые массы природы должны быть только для построения новых живописных конструкций, независимо от той формы, которую окрашивают.

Снятые краски с живого — перевоплотятся в новую самособойную жизнь.

Художник — живописец тогда, когда краски дают чисто живописную форму, и <он> перестает быть живописцем, когда посредством краски изображает лицо и вещи.

Живописная картина должна говорить только о живописи; всякое же лицо, пейзаж вызывает у вас ассоциацию совершенно другого порядка и затемняет то, что хотел сказать художник.

И кроме этого, из чисто живописного двухмерного закона — живопись переходит в область скульптурного искусства, т. е. трехмерному объему.

Природа живая картина, можно ею любоваться.

Мы живое сердце природы, ценная конструкция гигантской картины Земли и звезд.

Берем живые формы и умерщвляем на холстах.

Повторять — значит умалить творчество, сделать пародию. Обнаружить слабость своего сознания и уподобиться обезьяне.

Величайшие произведения греков, Венеры, — безжизненный, бескровный камень с потухшими глазами.

Джиоконда и Сикстинская мадонна должны нас перенесть в область загадок; первая — загадочная женщина, другое — загадочное царство.

Если вам необходимо запечатлеть милое личико и написать пейзажик для воспоминания —

Пишите, запечатлевайте!

Но никогда не говорите, что это великое Искусство-творчество. Ибо оно столько же напоминает вам о живом, сколько сшитая портнихой юбка о женщине.