— Он очень правильно поступил, — заявила она. — Уехал тайно, пока его любимым существам не был причинен вред…

— А как же я? — выпалил я.

— Ты? — Она уставилась на меня, пожала плечами и, устало вздохнув, признала: — Ты или выживешь, или погибнешь, Ной. В любом случае твоя судьба целиком зависит от тебя.

Трейлер стоял на выложенной из кирпича дороге, окаймляющей засеянную травой городскую площадь. Большой мотор машины был выключен, но там до сих пор что-то пощелкивало. Поблизости собралось человек двадцать взрослых, предупреждая детей и друг друга, что надо держаться на расстоянии. Они достали оружие, и, помимо ружья, у каждого наверняка имелась под рукой и парочка пистолетов. Истории о бандитах были обычной темой для разговоров, и людям хотелось проявить осторожность и благоразумие. С какой стати безымянным врагам пришло бы в голову разъезжать в старом мобильном доме, оставалось загадкой. Но, само собой, я тоже подошел к толпе, стал слушать, как остывает мотор, и всматриваться в запыленные окна.

За стеклом кто-то шевельнулся.

Тут же зазвучали молитвы, соседи взялись за руки. Но когда кто-то потянулся ко мне, я протолкался мимо всех, включая детей, и вышел вперед.

— Ной, — с упреком произнес за спиной кто-то из взрослых.

Потом девочка, судя по голосу лет двенадцати, выпалила:

— А кто этот дядя?

Я редко бываю в городе, поэтому не все меня знают.

— Это сын Элен, — пояснил старый Феррис.

Мне было как-то странно приятно узнать, что меня все еще определяют как последствие некоего мелкого биологического происшествия.

Я прошагал полпути до машины и остановился.

Из толпы выбрался Мясник Джек, подошел ко мне и нервно подмигнул.

— Ты что об этом думаешь? — шепотом вопросил он.

Гадать можно тысячу лет, так и не узнав истины. Я ничего не ответил, и мы подошли к большой передней двери трейлера, секунду помедлили, и каждый из нас похлопал ладонью по грязному металлу.

— Эй! — окликнул Джек, и тут дверь открылась.

Резкое шипение сжатого воздуха напугало нас, и мы отскочили назад. Я так нервничал, что расхохотался, и как раз это увидела, показавшаяся из двери молодая женщина.

А увидела она хихикающего придурка. Я же увидел женщину лет двадцати, бодрую и очень привлекательную. Улыбаясь так, словно это было ее естественное выражение лица, она спрыгнула на нижнюю ступеньку и ухватилась за дверную ручку, подавшись к нам. Перед нами была стройная красавица с длинными золотистыми волосами, а брючки обтягивали ее так, что дальше некуда. Не скажу, что я влюбился. Но первое, что мне пришло в голову: будь я лет на десять моложе, то безнадежно и позорно сошел бы с ума от такого зрелища.

— Хорошо-то как, — сказала она.

В ее словах ощущался акцент — теплая и дружественная манера речи, совершенно новая для меня.

— Ребята, вы не поможете бабуле? — спросила она.

Джек взглянул на меня.

Я предположил, что это может оказаться ловушкой. Прелестная девушка заманивает ни о чем не подозревающих мужчин в свой мобильный дом, делает их пленниками, а потом эксплуатирует разными мерзкими способами. Но рискнуть все же стоит, решил я. Поэтому первым поднялся в трейлер, Джек протопал следом.

— Спасибо, спасибо, — поблагодарила женщина и добавила: — Папа надорвал спину, а у меня сил не хватит, чтобы сделать все самой.

То, что снаружи выглядело огромной грязной коробкой, внутри оказалось меньше, и пыли тут было меньше, чем я ожидал увидеть. Тут пахло людьми, недавней стряпней и утренним посещением туалета. Папа оказался настороженным типом лет на пять старше меня, сидящим у столика, на котором счастливый путешественник может перекусывать, любуясь проплывающими за окном видами. Я помнил достаточно, чтобы мысленно сложить эту привлекательную картинку. Так жили миллионы людей. Прежде. И жгли бензин танкерами, разъезжая по своему счастливому миру по гладким дорогам.

— Я привела помощников, бабушка, — громко и уверенно объявила девушка.

Папа все еще разглядывал незнакомцев и поблагодарил нас легким кивком, когда мы проходили мимо. Старая женщина лежала у задней стены на большой кровати, где запросто смогли бы спать двое. В жизни не видел женщины с такими пропорциями. Наверное, в молодости она была всего лишь крупной, но время и слишком обильная еда сделали ее поразительно толстой. Если верить единственным весам у меня дома, я, отъевшись на лосятине, вешу двести фунтов. Но не хотел бы я, чтобы эта леди встала на мои весы. Уж больно она толстая. А еще хуже то, что на ее круглом гладком лице имеются голубые глаза, которые смотрят на меня, на Джека, на блондинку, но остаются при этом пустыми.

Наверное, она слепая.

Но нет. Она вдруг спрашивает:

— Ты кто?

Я начинаю отвечать, но девушка меня опережает:

— Я Мэй, а ты моя бабушка.

Она выпаливает эти слова мгновенно, словно рефлекторно. Как будто произносит их сотню раз ежедневно. Она достаточно терпелива, но я замечаю, что она даже не старается говорить приветливо. Это лишь прагматичные слова, предназначенные, чтобы переждать несколько следующих секунд.

— Мэй?

— Да, бабушка.