– Да ты не волнуйся, – посоветовал он. – Подумаешь, телевизор у него рассыпался! Я его тебе в два счета починю. Хочешь? У меня и детали запасные есть. Три сотни, и твой телевизор – как новый.

– Три сотни чего? – осведомился Забродин.

Он произнес эту фразу так тихо, что Светлана, которая писала звук, поджала губы и неодобрительно покачала головой.

– Нормальные люди все сейчас оценивают в долларах, – сообщил непонятливому клиенту Демин.

Вот теперь-то Забродину все стало ясно. И про тестирование он все понял, и про бесплатность услуги.

– Так вы специально! – пробормотал он, мертвея лицом. – Вы на мне нажиться захотели! И для этого разбили телевизор!

Я всегда считал, что едва ли не самое страшное существо – это внезапно озлившийся русский интеллигент. Замордованный жизнью и безответный, он молчаливо сносит многочисленные обиды, а нерастраченная злость все копится и копится в нем – до поры. И вот наступает миг, когда эта адская смесь выплескивается, иногда даже по совершенно пустячному поводу, и тогда горе человеку, на голову которого обрушивается столь долго копившийся гнев. Демин, кажется, никогда об этом не задумывался, поэтому не проявил осторожности и тотчас был за это наказан, пропустив удар в лицо. Это даже нельзя было назвать ударом – неумеха Забродин ткнул в лицо Илье растопыренной пятерней, и потому деминской физиономии не было нанесено никаких видимых повреждений, а в следующий миг Демин уже все понял и стремительно отступал. Он отступал бы еще стремительнее, если бы не Дима и «представитель общества потребителей», которые несколько его опередили и теперь, суетясь и толкаясь, невольно перекрывали Демину путь для спешного бегства с места событий. Наконец они оказались за стойкой и даже закрыли за собой небольшую дверцу, и теперь Забродин был по одну сторону барьера, а они втроем – по другую.

– Ну чё ты, мужик? – попенял клиенту Демин.

И «представитель общества потребителей» тоже подключился к разговору.

– Какие к нам претензии? – с вызовом осведомился он. – Вы же подписали бумагу о том, что мы не отвечаем за результаты тестирования! – И он помахал над головой бланками договоров.

Забродин задохнулся от бешенства. Заведующий мастерской обеспокоенно посмотрел на меня.

– Все нормально, – шепнул я ему. – Все будет хорошо.

– Нет, хорошо не будет, – покачал головой заведующий.

Чутье его не обмануло.

– Новый телевизор! – с рычанием потребовал Забродин. – Или я разнесу вашу богадельню к чертовой бабушке.

Выдача нового телевизора пока что не была предусмотрена сценарием, о чем Демин, хоть и иносказательно, тут же сообщил клиенту. Он просто сложил из пальцев кукиш и продемонстрировал эту незамысловатую фигуру Забродину. Вот это он сделал совершенно напрасно. Забродин взревел и бросился к стеллажам, где были выставлены принятые в ремонт аппараты. Заведующий мастерской охнул и вцепился в мой рукав. Я еще успел сказать, что мы оплатим все убытки, и тут Забродин грохнул преотличнейший «Филипс». Заведующий покачнулся, но на ногах устоял.

– Платим за все! – подбодрил я его.

А Забродин уже превратил в груду осколков «Самсунг» и видеоплейер «Джи-ви-си».

Заведующий, презрев наш с ним уговор, пытался выйти из укрытия и остановить этот кошмар, но ноги его не слушались, подкашивались, и мне не стоило больших усилий удерживать его подле себя.

Разгромив еще пару дорогих аппаратов, Забродин неожиданно утратил азарт и теперь стоял посреди учиненного им разгрома с усталым и даже, как мне казалось, несколько испуганным видом. Демин, похоже, тоже уловил происшедшую с буйным клиентом перемену и приподнялся за стойкой, за которой прятался.

– Та-а-ак, – протянул он, обозрев поле битвы. – Неплохо это у тебя получилось. – Помолчал, прикидывая возможные последствия. – Условным наказанием тебе, наверное, уже не отделаться.

Он посмотрел на Диму, тоже вынырнувшего из-под стойки.

– Пару лет строгого режима ему дадут за это? Как думаешь?

– Ну что ты! – сказал Дима. – У меня сосед на остановке скамейку сломал. Той скамейке пять копеек цена. Так дали три года. А здесь – ты посмотри! – Он указал на учиненный разгром.

– Хватит! – умоляюще прошептал заведующий. – Прошу вас, остановите их, иначе этот человек разгромит мое ателье окончательно.

Я же сейчас не столько боялся за его ателье, сколько за Забродина. Он был уже совсем плох. Мало того что лишился телевизора, так еще и заработал срок. Я выглянул в соседнюю комнату и жестом показал нашему актеру – тебе пора выйти. Этот парень был загримирован под меня и должен был сообщить бедолаге Забродину, что странная сказка закончилась и все теперь будет хорошо. Парень взял в руки микрофон и направился к месту событий. Он вышел к стойке и приветливо улыбнулся Забродину. Предполагалось, что наш герой охнет, смущенно засмеется и пригрозит нам карами небесными – то есть все будет так, как это бывало и прежде. Но сегодня все сложилось иначе. Вид улыбающегося телеведущего подействовал на Забродина так же, как деминский кукиш пять минут назад. Он зарычал и бросился на обидчиков. Наверное, он не оставил бы в живых никого – если бы не упал. Зацепился ногой за обломки им же разбитого телевизора и оказался на полу. Он упал и больше уже не шевелился, я даже подумал, что он, возможно, сильно ушибся, но через некоторое время, показавшееся мне вечностью, Забродин пробормотал, не поднимая головы:

– Ух, что же я с вами сделаю!

Меня успокаивало то, что письмо на телевидение с предложением разыграть Забродина прислала его теща. Тещу Забродин, насколько мне было известно, побаивался, и сомнений в том, что скандал будет замят, у меня по этой причине совершенно не было. Но все-таки я счел за лучшее лично выйти к нашему герою. Он все еще был плох, но я сумел уговорить его выйти на улицу и сняться со всей нашей группой на память. Мы с ним шли впереди, за нами спешили операторы со своими камерами, и уже за ними – предусмотрительно отставшие Дима, Илья и «представитель общества потребителей».