К Степану Гурьеву, наблюдавшему на корме коча за бушевавшими льдами, подошел Митрий Зюзя.

— Ну как, Степан Елисеевич? — спросил он. — Что мыслишь?

— Одно спасение — на остров добираться. Там дом теплый, зиму проживем.

— А домой как с одним кочем?

— Разве не поместимся? Харчи только возьмем. Места хватит. Конечно, тяжеленько придется. Не об том я думаю — перезимовать надо. Харчи готовить. Старуха-цинга не пришла бы в гости.

— Оружие осталось ли у нас?

— Пищали есть, и зелье, и свинец. Оленей бы захватить, пока не ушли с острова. Напромыслить в запас.

— Моржовой кости бы поболе.

— Будем брать и моржовую кость.

— Агличане как зимовать будут?

— Хлипкий народ, уцелеют ли? Зима-то — она долгая.

— Хм… как пойдет дело. Бывает так, что и самых крепких с ног валит… Наши беломорские льды лучше. Слышно, как живут, треск, грохот. Здесь шипят по-змеиному. А Никольское устье? Бывал ты там, Степан Елисеевич? Летом кругом шиповник благоухает. В монастыре колокола названивают и хлебом печеным пахнет. Одним словом, русская земля.

Степан Гурьев вздохнул и ничего не ответил.

Предвидя тяжкие лишения и невзгоды, кормщик старался сохранить здоровье людей. Каждый день готовили горячую пищу, печь топили обломками погибших кочей. Мореходы разделились на две половины: одна спала на коче в теплой каморе, другая снаружи, укрываясь одеялами и парусиной. Каждую ночь люди менялись местами.

Степан Гурьев думал об одном: как с малыми потерями провести зиму на необитаемом острове. Наступал сентябрь, надеяться на скорое возвращение домой не приходилось. На десятый день ветер стих, и льды расползлись. Появились разводья, их делалось все больше и больше. Но мореходы выжидали, боясь потерять последний коч. Запасы харчей сильно поубавились — осталась меньшая половина.

Наконец пришло удобное время. Разводей стало много, они проглядывались до самого острова. Мореходы спустили со льдины свой коч и до острова Надежды шли под веслами. Позади поспешал уцелевший карбас. Степан Гурьев, посоветовавшись с кормщиками, решил идти к северной оконечности острова. Там остался годный для жилья просторный дом, поставленный летом.

Высадились мореходы на берег благополучно и сразу выволокли на песок свой единственный коч. Карбас завели до холодов в небольшой заливчик, образованный устьем реки.

Несколько дней готовили дом к зимовью. Проверили конопатку, закончили кровлю. Развалили выгородку, что соорудили для себя англичане. Построили по стенам широкие полати.

Дементий Денежкин со своими мореходами собирали плавник. Бревна пилили, рубили и дрова складывали в поленницы. Баня была готова. Мореходы решили пристроить к избе просторные сени, благо плавника на берегу было достаточно.

Лучшие охотники добывали оленей, и вся артель кормилась свежим душистым мясом. Ловили рыбу в озерах. Два морехода вываривали соль из морской воды, чтобы впрок заготовить и рыбу и оленье мясо. Богдан Лучков оказался скорняком и принялся выделывать оленьи шкуры. Нашлись и хорошие бондари среди мореходов. Они обещали к зиме сделать десятка два больших бочек. А старик Семен Юшков взялся заготовить особую траву, произраставшую кое-где на острове. Поморы знали, что трава эта излечивает цингу, самую страшную болезнь на зимовке.

Словом, когда много народа, дела идут быстро и весело. Но Степан Гурьев понимал, сколько нужно заготовить съестного в запас на такую ораву людей.

Прошло несколько дней, жизнь понемногу входила в привычное русло. Степан Гурьев объявил, что артель может промышлять для себя, а не для хозяина. Все, что добудут мореходы на острове, пойдет в общий котел и будет разделено по паям, кто сколько заслужил. Промысел можно оставить на острове, а в следующие годы прийти за ним на лодье или коче.

Снова наступили солнечные дни. Потянули южные ветры. Снег, выпавший на острове во время неудачного похода, растаял. Плавучий лед исчез и притаился где-то далеко на севере. Море сделалось тихим и гладким, как шелк. Часто приходили туманы. Они окутывали остров плотным, непроницаемым покрывалом. В двух шагах ничего не видно. Туман глушил и звуки. Мореходы боялись выходить из дома. Можно столкнуться с медведем и попасть к нему в лапы. И заблудиться в тумане легко, погибнешь, блуждая около дома.

Дни быстро уменьшались, надвигалось темное время.

Степан Гурьев сидел у берега на куче плавника и, задумавшись, смотрел на бескрайние морские просторы. Над головой резко вскрикивали чайки. Шел прилив, тихо всплескивалось море, приближаясь к ногам Степана. Шум моря убаюкивал. Сквозь дрему Степан услышал чьи-то шаги по скрипящей осыпающейся гальке. Он поднял голову и увидел братьев Мясных.

Никандр после убийства жены Степана Анфисы был жестоко избит мореходами и едва выжил. Сейчас он ходил, тяжело дыша, опираясь на палку, как старик. Вместо левого газа кровавилась рана.