Собираясь прокатиться на лесопилку, осмотреть имеющийся в наличии черный дуб, предназначавшийся для кресел субпрефекта, я прошел через площадь, задержался прикупить печенья, кивнул немногим знакомым и все это время прислушивался, прислушивался и прислушивался.

Небо затягивали высокие серые облака, но день стоял теплый и парило так, что лоб у меня покрылся потом. Поздняя весна все-таки уступала место лету.

Рынок выглядел как всегда – беспорядочно расставленные лотки и тележки с товарами усеивали серую гранитную мостовую. Так будет до вечера, когда люди уйдут, переносные прилавки сложат, площадь выметут, а мусор вывезут прочь.

Префект был умен – или имел умных советников. Полсеребреника в день брали за торговлю с лотка, а принесший товары на спине платил всего лишь медяк. Все входы на площадь охранялись стражами, да и между прилавками постоянно расхаживали вооруженные дубинками блюстители порядка. Владельцы крупных, не умещавшихся на одном лотке партий товара должны были или продавать его хозяевам лавок, или арендовать лавки сами.

В целом торговля велась честно. Мелкие ремесленники получали возможность продавать свои изделия, не давая взяток и не опасаясь грабежа, а префект получал доход. И собирал сведения, поскольку в Фенарде находился один из немногих открытых рынков восточного Кандара, избавленных от наглых и безмерных поборов, так что купцы съезжались туда отовсюду. Правда, поговаривали, будто рынки самодержца еще лучше, но связей с ними у Галлоса почти не было, ибо пограничные посты (так, во всяком случае, считалось) конфисковывали все, что пытались ввезти с юга без дозволения префекта.

Возле фонтана меня окликнула толстуха Матильда, чья туника и выцветшие пурпурные штаны не вмещали выпиравших телес, а узловатые пальцы ног торчали из драных сандалий. Она торговала цветами, которые увядали рядом с ней, не выдерживая ауры хаоса. Людям, тронутым хаосом, лучше не иметь дела с животными и растениями, но Матильда, похоже, и цветы, и домашних зверушек. А больше всего – сплетни.

– Видел ту золоченую карету? Она проехала западными воротами, будто прикатила откуда-то из-за Закатных Отрогов!

– Наверное, какой-то вассал префекта, – предположил я.

– Это навряд ли. Карета ехала под кроваво-красным знаменем, и ее сопровождали два вооруженных стража. Префект не разрешает въезжать в ворота ничьим вооруженным стражам, кроме своих собственных.

– Может, они забыли…

– Решил подшутить над старой Матильдой, да, парнишка?

Я ухмыльнулся:

– Просто сочувствую бедным стражам, которым приходится таскаться повсюду за своим господином. Тут о чем угодно забудешь.

– «Бедные стражи…» Лопни мои штаны! Одна эта карета стоит целого состояния, не говоря уж о впряженных в нее меринах! Великолепная пара! А внутри – я приметила в окошко – сидела женщина под вуалью. Такие вуали делают в Хаморе, и они по карману только дамам из знати. Ну ладно – вуаль, главное другое. Карета-то, примечай, вся из дерева и кожи. Без единого железного гвоздика!

– Ну, – я пожал плечами, – надо думать, какой-то Мастер хаоса решил отдать префекту дань уважения по пути во Фритаун. Туда нынче стекаются все, кому охота основательно подзаработать.

– И опять ты дал маху, – хохотнула Матильда. – Кони-то поставлены в дворцовую конюшню, а карета – на дворцовый каретный двор.

– Но на кой ляд мог потребоваться префекту Белый чародей? – вступила в разговор горшечница, расставлявшая свои кособокие крынки на уступе у фонтана, переставшего работать задолго до моего появления в Фенарде.

– По слухам, все дело в Кифриене… – Матильда перешла на шепот.

Я остановился и, рассматривая самый кривой горшок, купить который мне не пришло бы в голову и в кошмарном сне, переспросил:

– Кифриен? Это где самодержец?

– Вот-вот, – закивала Матильда. – Префект с самодержцем дружбы не водят.

Я кивнул и поставил горшок на место, сообразив, что подбирающийся бочком к фонтану оборванец, тронутый хаосом, скорее всего, – осведомитель префекта.

– Думаешь, самодержец что-то замышляет?

Матильда, тоже заметившая малого в драной одежонке и смекнувшая, что для нищего он подозрительно чист, пожала плечами:

– Кто их поймет, самодержцев да правителей. Не моего ума это дело. Я просто торгую цветами.

– Купил бы у тебя цветочков, да надобно заехать на лесопилку, – промолвил я с деланным сожалением.

– А ты все еще тянешь лямку на того полудохлого столяра? Мог бы уже открыть собственную мастерскую.

– Ну, без него мне бы ничего не добиться. Конечно, когда-нибудь…

– Э, да небось все дело в его золотоволосой дочке. Ах ты шельмец!

Матильда одарила меня лукавым взглядом, горшечница посмотрела на нас так, будто мы спятили, а префектов соглядатай и вовсе пялился в сторону.