– Старый Дорман всегда боялся чего-то подобного, но что он мог поделать?

– Я обязан что-то сделать.

– А что если префект прознает, что ты настоящий мастер?

– Бреттель, ну какой из меня мастер? С точки зрения закона я ведь даже не завершил обучение…

Бреттель поднял брови:

– Закон закону рознь, паренек. У нас в Фенарде ты не нуждаешься в удостоверении от гильдии. Но я, кажется, смекаю, отчего ты прибился к Дестрину.

– Да, были у меня кое-какие нелады с наставником…

Бреттель кивнул, словно решил для себя относящуюся ко мне маленькую загадку.

– Ладно, что тебе требуется сейчас?

– Хотелось бы взглянуть на черный дуб.

Бреттель снова нахмурился, но тут уж я ничего не мог поделать. Мы не имели возможности тратить деньги впустую, а стало быть, мне следовало увидеть дерево до того, как я начну придавать ему форму.

Лесопильщик повернулся и направился в глубь склада. Я последовал за ним, вновь отмечая, как аккуратно разложены у него бревна и доски.

– Пожалуйста. Все распределено по размерам: чем ниже, тем крупнее. Помеченные двумя красными надрезами, идут по золотому за штуку, с одним надрезом – по пять серебреников, с синей меткой – по два, с желтой – по одному.

К тому времени я уже сообразил, что сердцевина пойдет на спицы и скрепы, а наружный слой – на обводы спинок и сиденья. Оставалось найти четыре бревна, которые удовлетворяли бы моим требованиям.

– Сколько возьмешь за распил?

– Ежели простой, а не какой-нибудь заковыристый, то распилю даром.

Я начал с бревен с синими метками, но, вчувствовавшись в них, нашел подходящими лишь два. Стало быть, еще два приходилось искать среди красных.

– Эти два и вот это, – сказал я через некоторое время.

– Бери то, большое. Отдам, за пять серебреников.

Я потянулся чувствами к указанному Бреттелем бревну. Снаружи оно выглядело великолепно, однако сердцевину имело мягкую и пористую. Между тем высокая цена черного дуба во многом определяется его необыкновенно прочной сердцевиной, с трудом поддающейся обработке.

– Оно не подходит.

– Чем? Прекрасное дерево.

– Но нам оно не годится. Я возьму либо то, – мой палец указал на меньшее бревно, – либо вон это.

Бреттель пожал плечами, решив, что я, по всей вероятности, спятил. Какой, спрашивается, дурак откажется от превосходного большого бревна ради маленького?

– Дело твое, но любое из них будет стоить те же пять серебреников.

– Годится.

Покачивая головой, Бреттель пометил срезы четырех бревен меткой Дестрина – буквой «Д» с полукругом сверху.

– Кто будет платить?

– Я.

Монеты были спрятаны в моем поясе. Бреттель, конечно, неплохо относился и к Дестрину, и ко мне, однако не собирался пилить черный дуб, полагаясь лишь на слово подмастерья.

Отвернувшись, я достал деньги и вручил лесопильщику, по привычке проверившему их холодным железом.

– Пилить сейчас?

– Если можно.

– Почему нет? Работы сейчас мало. Потому что во дворце угнездился чародей, люди опасаются заниматься делами…

Он подкатил к штабелю тележку.

– На рынке толковали о какой-то карете…

– Ручаюсь, о карете Антонина. Он частенько заезжает в Фенард, чтобы встретиться с Голлардом.

– Голлардом?

– Префектом.

– Это как-то связано с Кифриеном? – спросил я.

– Голлард не прочь вернуть места добычи серы в Рассветных Отрогах.

Не переставая говорить, Бреттель с помощью лома и крюка ловко погрузил первое бревно на тележку.

– Может, тебе помочь?

– Лучше просто не лезь под руку.

– А на кой ему сера? Неужто собрался делать порох?

– Да кто их поймет, – отозвался Бреттель, возившийся уже с третьим бревном. – Кавалерия самодержца изрубила отборный Голлардов отряд вместе с новобранцами. Какая-то шлюха прикончила его зятя, – лесопильщик ухмыльнулся. – Некоторые отнеслись к этому с одобрением.

Я покачал головой. За все время, прожитое мною в Фенарде, мне так и не удалось уразуметь, что же не поделили префект с самодержцем.

– Почему?

– Что «почему»? – последнее, самое маленькое бревно Бреттель перекинул на тележку с такой легкостью, словно это была зубочистка.