Тоскливые годы, пустые, бессмысленные… А как пять лет назад не стало хозяина — так я чуть не померла от хандры. Усадьба перешла по наследству вашей маменьке, но она ведь оставалась еще в Азкабане. Госпожа Цисси иногда наведывалась в Блэквуд–мэнор, но очень редко. Я сама следила за опустевшим домом. Это страшно, страшно, госпожа Кадмина. Когда ничего–ничего не осталось. Лишь пустой дом. Одна радость была у меня — что у госпожи Цисси всё в порядке. Только она совсем позабыла старушку Джуню…

Но госпожа появилась через полгода и забрала меня к себе, в это поместье, — горделиво закончила домовиха. — Гадкий Добби, — я всегда знала, что он — никудышный домашний эльф! — бросил своих хозяев, обманом получив свободу. И я стала прислуживать моей хозяйке и её семье. Старая Джуня и не надеялась уж на такое счастье, госпожа Кадмина!

— И тебе нравится жить в поместье? — поинтересовалась Гермиона, до глубины души растроганная преданностью старой эльфихи. — Тебя не обижают здесь?

— Эльф должен хорошо служить хозяевам, в этом его предназначение, — убежденно сказала Джуня. — Как может быть плохо в доме у любимой хозяйки? Госпожа Цисси выросла у меня на руках, она — единственная отрада долгих лет моей жизни! А теперь и госпожа Белла свободна! Ничего, всё наладится, всё будет хорошо. Я верю в это.

Нелегко было служить год назад, когда здесь жили столькие подданные милорда. Они обижали Джуню, но Джуня терпела. Теперь — что же стоит следить за домом, когда тут почти никого? Да и после такой радости, как спасение господина Драко и ваше возвращение, какие могут быть обиды? Я же вас считала мёртвой, мисс Кадмина! А вы вот какой выросли красавицей, какой умницей! И так внимательно слушаете старую глупую Джуню. Ох, госпожа, мне ли не быть теперь счастливой?..

— Ты знаешь, что такое власть, Кадмина? — спросил Темный Лорд через несколько дней, пристально глядя во внимательные карие глаза своей дочери. — Власть — это то, ради чего стоит жить. — Тихий голос Волдеморта баюкал, проникал прямо в подсознание. — Чтобы действительно иметь ее, нужно почувствовать силу по–настоящему. А для этого нужен страх. Страх других перед тобой, Кадмина. Я хочу, чтобы ты ощутила это дурманящее чувство. Стремление властвовать у тебя в крови. Ты должна осознать свое могущество. Не возражай мне — ты знаешь, что я прав, как бы твой разум не пытался противиться.

— Это совершенно… — испугалась Гермиона.

— Это необходимо, моя дорогая. Прежде всего — для тебя. Ты уже на первой ступени — начинаешь испытывать жажду власти. Теперь нужно сделать глоток. Первый глоток пьянит больше всех последующих…

Гермиона молчала. Жажда власти? В ней? Сейчас? Ничего такого она отнюдь не ощущала… Или нет?

Здесь, в этом доме, Волдеморт, Беллатриса и Нарцисса были несоизмеримо выше её во всех отношениях — старше, опытнее, мудрее, значимее. Они выступали в качестве наставников — а «за» Гермионой оставались разве что Драко Малфой да эльфиха Джуня. Но и Малфой, несмотря на свое положение, знал, или, по крайней мере, Гермионе казалось, что он знал несоразмерно больше о том мире, в который она попала. Даже Джуня и та рассказывала Гермионе то, чего она не ведала раньше. Даже домовиха как будто учила и наставляла.

Выходило, что девушка вставала на самое последнее место. А характер Гермионы не позволял долго оставаться там.

Темный Лорд убеждал её в её же собственной значимости и исключительности, и в то же время Гермионе не перед кем было почувствовать эту исключительность здесь. Она могла бы поиздеваться над Малфоем — но тот выглядел жалким, старался не пересекаться с ней, да и сама Гермиона не ставила перед собой задачи почувствовать приоритеты сложившегося положения.

Просто Волдеморт понимал, что уже настало время для этого, очередного искушения.

— Власть приятнее всего испытывать над тем, кого ненавидишь, — продолжал он, обращаясь к своей дочери.

— Таких теперь не осталось, — горько усмехнулась Гермиона.

— О, как же ты ошибаешься, девочка. Этот мир ими полон. Но нам пока не нужен целый мир. Твоя мать отыскала ту, кто сможет оценить твое новое амплуа по достоинству. Мы не стали копать глубоко — зачем? На самой поверхности плавают очень неприятные личности — по всемирно известному закону… Пойдем, Кадмина, я покажу тебе силу власти.

Внизу, под поместьем Малфоев, раскинулись паутиной настоящие средневековые катакомбы, переплетающиеся лабиринтами и уходящие вглубь, в самое чрево земли. В одной из таких подземных комнат с завязанными глазами лёжа на полу, предстала перед Гермионой ее первая жертва.

Волдеморт стоял за спиной девушки, положив руку на её плечо. Беллатриса с улыбкой устроилась на стуле в углу мрачной камеры. Жертва была без чувств, и первое, что почувствовала Гермиона, увидев её…

— Жалость — не лучший советчик, — вкрадчиво сказал Волдеморт, сжимая её плечо. — Всё в мире относительно, Кадмина. Тебе её жаль? Понимаю. Но подумай — чем она заслужила твое сострадание? Эта женщина ненавидела тебя. Она отравляла твою жизнь, жизнь твоих друзей. Она самовлюбленная и недалекая. Она не ценит в человеке ничего, что ты когда-либо считала важным.