И с годами каким-то безликим стало всё, что делала Гермиона под маской приветливости и радушия.

Нельзя носить внутри пламя протеста, но постоянно выполнять то, что велит долг — это пламя или вырывается наружу, или потухает. Нельзя постоянно желать душой того, чего делать не можешь — это сводит с ума.

И ты просто перестаешь желать.

Когда долго носишь маску, под ней уже ничего не остается…

Так получаются достойные «статс–дамы», светские леди — они безупречно воспитаны, их поведение идеально, они — гордость супругов и отцов. Замерзшие статуи — совершенные и безликие.

Такой прожила свою жизнь бабушка Гермионы Друэлла Блэк, такой долгие годы была ее тетя Нарцисса. Величественными статуями становились все многочисленные мадам Малфой — Марселина Крауч, Аврория Мелифлуа, Лилит Забини, Геката Бурке… Такой суждено было стать Астории Гринграсс, но судьба попыталась внести свои строгие коррективы.

И Кадмина Гонт–Блэк тоже уверено обращалась в безукоризненную леди Малфой. Она не противилась этому и не замечала опасности. Просто существовала — а жить мешали условности, отсутствие близких друзей и два тугих обруча, крепко сковавших замерзающее сердце, не дающих ему загореться вновь.

…На ярко освещенных ступенях магической школы гулял холодный осенний ветер. Слева от входа о чем-то беседовали старик Филч и Северус Снейп. На подъездной аллее поблескивал большой серебристый лимузин, около которого дожидалась с задумчивым видом одетая в элегантный траур Вэйс. Гермиона вытащила из сумки пачку маггловских сигарет и направилась к ней.

— Никогда не могла понять этой дружбы, — кивнув в сторону прощающихся мужчин, заметила Анжелика, когда Гермиона остановилась рядом и закурила, — это было для меня загадкой еще в годы учебы.

— В школе я считала, что они друг друга стоят, — пожала плечами Гермиона.

— Северус и этот старый сквиб?!

— Когда я училась, они легко отождествлялись, — хмыкнула леди Малфой, — две грозы несчастных студентов.

— Но это были совершенно различные угрозы, — возразила Вэйс. Гермиона знала, что ее нынешняя коллега тоже окончила Хогвартс и даже еще училась на седьмом курсе Гриффиндора, когда сама Гермиона поступила в школу. Правда, она ее совершенно не помнила — но тем не менее Анжелика Вэйс знала Снейпа таким же, каким сохранила память Гермионы в школьные годы.

Снейп нынешний тем временем простился со стариком–смотрителем и направился к машине, а тот своей шаркающей походкой поковылял в замок. Вэйс открыла серебристую дверцу, Гермиона выкинула недокуренную сигарету.

— Эванеско! — велел Снейп, на ходу указывая на окурок палочкой. — Негоже сорить, — с усмешкой попенял он.

Все трое устроились в машине. Салон был довольно необыкновенный: внутри небольшой лимузин оказался куда просторнее, чем можно было предположить — небольшая комната, окруженная мягкими диванами, со столиком в центре и двумя рядами занавешенных окон. С высокого потолка свисала отделанная серебром люстра, полная свечей — и даже во время хода их язычки почти не шевелились, так дивно был заколдован этот уникальный транспорт.

Спутники устроились внутри, и лимузин тронулся. По территории Хогвартса он ехал с обыкновенной для маггловского автомобиля скоростью, но потом разогнался и полетел сквозь пространство, наподобие «Ночного Рыцаря» вспугивая преграды на своем пути.

— Откройте тайну, Северус, что вы нашли в этом старом сквибе? — подала голос Анжелика Вэйс, когда они миновали ограду школы и помчались в сторону Даркпаверхауса. — Мне всегда было странно видеть вас вместе.

— У нас похожие судьбы, — откликнулся Снейп, едва заметно прищурившись, и тень усмешки легла на его бескровные губы.

— C Филчем?! — удивилась Гермиона. — Это, интересно, чем?

— Оба — отшельники, Кадмина, — задумчиво, как будто нехотя пояснил собеседник. — Вынужденные отшельники магического общества… — Он удобнее устроился на сидении. — Филч с детства занимал положение, на котором я и сам находился многие годы. Это помогло нам сблизиться еще в годы моего студенчества, в период, когда у вашего покорного слуги вовсе не было друзей. Я сохранил за это признательность.

— Ого! — хмыкнула Вэйс. — Это чем же вы покорили хогвартского цербера в столь юном возрасте?! Чтобы Филч — да подружился со студентом!

— Говорю же: мы во многом похожи, — развел руками Северус. — Я в те годы был одинок. Филч был одинок всю жизнь. Впрочем, у него, по крайней мере, была мать. Какая–никакая, но родственная душа рядом.

— Что-то я никогда не слышала о миссис Филч, — удивилась Гермиона. — Что с ней случилось? Давно она умерла?

— Мать Филча жива, — возразил Снейп со странной усмешкой, — к тому же обе вы слышали о ней.

— Вы ошибаетесь, Северус, — покачала головой Анжелика, — я о ней ничего не знаю.