Шрифт:
Катя могла поклясться, что она не желала зла ребенку.
Когда они со Стасом собрались уходить, Сергей выразил желание проветрить Ладу и предложил выйти вместе. И они пошли. Вниз, по лестнице, на улицу. Кто-то разлил на ступеньках вино, а сверху неслись мальчишки. Они смеялись, что-то кричали друг другу. Из какой-то квартиры орала бабка: «Вот я вам устрою, паршивцы!» Наверное, хулиганили, звонили в двери и убегали, как всегда убегают нашкодившие мальчишки. Они собрались отойти, но Лада была неповоротливой. Сергей попытался отдернуть ее, но парень все-таки сильно задел Ладу, и она, поскользнувшись на красноватой луже, упала на лестницу, и еще немного съехала вниз по каменным ступенькам. И глаза ее (Катя видела их, потому что шла впереди и обернулась на мальчишку, который пробегая крикнул: «Извините!») были полны животного страха, и руки инстинктивно обхватили живот. Но руки не помогли. Слишком сильный был удар. Стас ринулся за пацаном, но понял, что смысла нет в этом никакого. Надо спасать Ладу. Он рванул наверх к Грише вызвать «Скорую». А Сергей только обнимал ее и повторял: «Ладочка, не волнуйся, моя хорошая. Все будет отлично. Сейчас приедет врач. Все будет хорошо...» А Лада полулежала, беззвучно плакала, слезы катились ручейками по ее щекам, размывая тушь. И уже вся ее юбка и ноги были в крови, и она повторяла два слова: «Мой ребенок. Мой ребенок».
Катя, вжавшаяся в стенку, твердила про себя как заклинание: «Господи, прости, это не я. Я не хотела. Господи, прости, это не я...» Потом ее увел Стас. Было несколько дней шока. И все забылось, как это обычно бывает, когда случается не с тобой. А помнят все только те люди, с которыми это произошло. И будут помнить всегда. Катя о своем не забыла, и Лада тоже не забудет. Но шок прошел. Она узнала от Стаса, что Ладу выписали из больницы и они поедут к родителям Сергея на море.
– А почему мы не ходили ее навещать?
– Она никого не хотела видеть. Сергея тоже.
– А свадьба у них была?
– Не знаю, Катюш. Не спрашивал. Может, расписались, и все.
Такой состоялся между ними разговор. Сергея они больше не видели.
Она не находила себе места, думая, что виновата в том, что произошло с Ладой. А потом, в начале лета, Стас сказал Кате, что Сергей получил диплом и завтра они с Ладой уезжают в Германию. Визы уже получены, они хотят начать какой-то бизнес и сидят на чемоданах.
Все! Это все! Отчаянью Кати не было предела. Она потеряла его навсегда.
Прошло время. Катя закончила институт. Ушла с работы. Ей не хотелось ничего делать. Она занималась домом и ездила помогать в больницу – это было единственное, что давало ей успокоение и переключало мысли в другое русло. Отношения со Стасом у нее были очень хорошие, но время не лечило, она лишь перестала ждать, перестала надеяться, успокоилась, и любовь к Сергею жила внутри маленьким неугасающим угольком.
С помощью отца Стас разменял родительскую большую квартиру, и они переехали из своих съемных. И все считали их чудесной парой.
А потом наступило то самое утро, и голос в трубке спросил:
– Привет, Катюш, узнала?
Как она могла его не узнать?
«Надо все-таки сказать Стасу, что мы встречались. А то позвонит Сергей, позовет снова куда-нибудь, все выяснится, и муж обидится. Боже, ну зачем ты появился? Ну кто тебя просил?» Ответ пришел изнутри – ты сама просила. Все эти годы. И, услышав это, Катя по-настоящему испугалась. Время ничего не вылечило.
Родственник
Москва. 1948 год
Она проснулась поздно. Яркий солнечный свет заливал комнату, за окном пели птицы, и веточки тополя, покрытые молодыми клейкими листочками, постукивали по стеклу. Она села на краешек кровати и улыбнулась. Рядом была Полина, которая не смогла ничего сказать и только заплакала. И впервые за много дней не няня утешала свою девочку, а наоборот.
И тут раздался звонок в дверь.
– Открою! – крикнула Лиза. Последнее время Степан повадился к ним ходить, иногда бывал очень пьян. Мачеха пускала его всегда, а Лиза старалась выгнать. Иногда он засыпал на лестнице и ждал Наталью.
Но в этот раз на пороге стоял совершенно неизвестный мужчина. В руке он держал небольшой чемоданчик. Лиза вопросительно смотрела на него.
– Разрешите войти?
– А вы к кому, собственно?
– Простите. – Незнакомец приподнял шляпу и представился: – Алексей Дмитриевич Светланов. Троюродный брат Владимира Михайловича.
– Ну что ж, – Лиза подозрительно поджала губы. – Проходите, но обождите здесь минуточку.
Она приоткрыла дверь в Зоину каморку.
– Поля, очень кстати вы сегодня. Там какой-то брат доктора. Знаете?
– Неужели Алексей Дмитрич? Не может быть?! Господи, сколько лет-то прошло. Я уж думала, вас и в живых нет. – Полина вышла в коридор.
– Полина! Дорогая моя! Мы еще поживем. Нежданный гость крепко обнял ее. – Север не погубил, войну прошли, в Сибири такое понастроили – ого-го!
– Ну пойдемте! Пойдемте. Не по-людски в коридоре-то разговаривать.
– Да, чайку с дороги я бы не отказался выпить. Прости, что не предупредил. Думал, все – разошлись пути-дорожки. Все друг про друга забыли. Сколько лет ни весточки. Будто и не родственники!