Что произошло дальше, я не знаю, потому что, как только приоткрылась дверь, я вырвался наружу и через поле понесся домой зализывать свой раненый нос. Дирекция вскоре вернулась, и все мои грехи, как это обычно случается, были прощены, а их столь бурно начавшаяся дружба с Русселем на этом, к счастью, и закончилась. Иногда я вижу его на горизонте, и он по старой памяти кидает в мою сторону камень, но меткостью не отличается.

Удалось ли мне извлечь из этого происшествия какой-нибудь полезный урок? Разумеется: никогда не подходите к человеку, вооруженному дохлой курицей. Кажется, подобная же мысль встречалась мне в небольшой книжке «Искусство войны», в том месте, где автор рассуждает о том, что следует избегать столкновений с превосходящими силами. Автора зовут Сунь-Цзы, если кому интересно.

Среди гостей, периодически оккупирующих наш дом, есть только один, который, подобно мне, любит отдохнуть под обеденным столом. Его тяготят чопорные светские беседы и жесткие стулья с высокими спинками. Не раз и не два, наевшись, он плавно перемещался ко мне на пол, и именно в такие моменты мы и подружились. Не верите? В доказательство могу предъявить несколько фотографий. Он уверяет, что смена позы благотворно влияет на процесс пищеварения, но я считаю, истинная причина состоит в том, что после всей этой бессмысленной трескотни за столом ему просто-напросто хочется отдохнуть в обществе молчаливого и разумного существа. Но в любом случае этот человек, несомненно, входит в избранное общество родственных душ.

А кроме того, он занимает довольно видное положение в мире британского тенниса — то ли командует мальчишками, подносящими мячи в Королевском клубе, то ли отвечает там за кормежку, точно не помню. Как бы то ни было, должность обеспечивает ему доступ в высшие круги ежегодного Королевского турнира. Он знаком как со спортсменами-участниками, так и с членами королевской семьи и даже имеет право пользоваться туалетной комнатой для ВИПов, что, насколько мне известно, считается знаком наивысшего отличия. Все это я узнал во время длинной подстольной беседы, случившейся как-то после ланча.

Кажется, я уже упоминал, что люблю время от времени что-нибудь погрызть. Разумеется, лучше всего — живое, но, к сожалению, сначала его надо поймать, а Дирекция почему-то смотрит на это косо. Поэтому по большей части faute de mieux [21] мне приходится довольствоваться неодушевленными предметами вроде палки, Лабрадоршиной подстилки или ботинка какого-нибудь гостя. Совсем неинтересная добыча, хотя однажды мне удалось в бою отбить детского плюшевого медведя. Должен сказать, баталия получилась не слишком ожесточенной, зато за ней последовали рев, истерика, катание по полу и заточение победителя в одиночной камере. Вдобавок от той гадости, которой медведь был набит, у меня случились желудочные колики. В наши дни повсюду норовят напихать искусственное волокно, а это вещь совершенно несъедобная, уверяю вас. Если вам доводилось когда-нибудь попробовать кальмара в дешевом итальянском ресторане, вы меня поймете.

Вскоре после случая с плюшевым медведем мне подарили мой первый теннисный мяч, и я немедленно проникся к нему симпатией. Он был круглым, упругим и очень удобного размера для того, чтобы держать его одной стороной пасти и при этом лаять другой. Я не расставался с ним несколько недель, и потому представьте мою обиду, когда неожиданно заявившийся к нам британский теннисный авторитет презрительно фыркнул, взглянув на мой мячик: «Качество ниже среднего! А к тому же еще лысый, грязный и бесформенный». Между прочим, в точности то же самое можно сказать про некоторую часть захаживающих к нам людей, но я ведь не перехожу на личности. По мне, пусть будет каким угодно, лишь бы не жалел собачьих галет.

Я еще не совсем забыл этот пренебрежительный отзыв о моем лучшем товарище по играм, когда — чудо из чудес! — на мое имя пришла большая посылка. Событие было настолько из ряда вон выходящим, что почтальон лично принес ее к нам в дом, отпустив при этом ряд бестактных и совершенно ненужных замечаний по поводу моего неумения расписаться в почтовой квитанции. Пока он хохотал над собственным сомнительным остроумием, я успел выскользнуть на улицу и поднять ногу на оставленный у порога мешок с почтой. Месть — это блюдо, которое лучше подавать мокрым.

Когда я вернулся в гостиную, посылка была уже вскрыта, а Дирекция изучала приложенное к ней письмо. В ящике оказалась чуть ли не сотня теннисных мячиков, почти новых, покрытых нежным, ярко-желтым пушком. И не простых мячиков! В письме сообщалось, что все они знаменитости и их даже показывали по телевизору. Именно этими мячами играли в мужском финале Королевского турнира, после чего, еще тепленькими, их специально для меня собрал наш приятель.

Для начала я просто уселся рядом с ящиком и, облизываясь, любовался на это изобилие. После того как долгое время я вынужден был обходиться одним-единственным мячиком, мне казалось, что я внезапно стал настоящим богачом. Вероятно, примерно то же самое испытывают французские политики, избранные на высокие посты и получившие вместе с тем неограниченный доступ к особнякам, лимузинам и черной икре. Неудивительно, что они так отчаянно цепляются за власть даже в том возрасте, когда давно уже пора прохлаждаться в доме престарелых. На их месте я поступал бы точно так же.

Я рылся в этой сокровищнице, выбирая себе товарища на день, когда совершил одно интересное открытие — с виду совершенно одинаковые, мячи пахли по-разному. Если вам когда-нибудь случалось наблюдать за теннисным матчем — а я уверен, что многие это делают, когда не могут найти занятия поинтереснее, — вы наверняка заметили, что участники всегда держат пару запасных мячей в карманах своих трусов. В этом темном и душном пространстве происходит своего рода диффузия, и мячи впитывают в себя дух потного атлетического бедра. А если вам, как и мне, посчастливилось иметь тонкое и хорошо развитое обоняние, то вы легко сможете угадать и владельца этого бедра — не имя, конечно, но по крайней мере происхождение.