Шрифт:
– Нечаянно уснула на берегу…
– Это вы опрометчиво, – сказал он. – Тут, знаете, у нас местная мафия… и всякие разборки по ночам… Так что приличным девушкам лучше на берегу не ночевать. Странно, что вас никто не предупредил. О таких вещах надо знать.
– Да, я влипла.
– А где вы собираетесь ночевать?
– Понятия не имею. А в Майори есть гостиница?
– Есть, конечно. Я провожу вас.
– Спасибо. Скажите, – спросила я, – а зачем вам разбитый стакан?
– Я обещал его вернуть.
– Разбитый стакан?
– Раньше он не был разбитым. А потом да, разбился…
– Ну, так выкиньте его.
– Как это? Ведь я обещал его вернуть.
– Но кому нужен разбитый стакан?
– Конечно, никому. Но мне важно выполнить обещание. Обещал вернуть – значит, верну. А потом уж пусть делают с ним, что хотят! Могут и выкинуть. Главное, чтобы обо мне не говорили, что Володька не держит своего слова.
Мне показалось, что я попала внутрь пьесы абсурда. Но при этом прослеживался удивительный смысл в том, что этот человек пошёл среди ночи относить в соседний посёлок разбитый стакан! А иначе, чтобы со мной стало?! Ну, не было у Господа под рукой в ту минуту никого, кроме этого странного, слегка хмельного Володьки! Может, если бы был трезвый, то и не пошёл бы…
– Я – Владимир. А вас как зовут?
– Мария.
– Мою бабушку тоже зовут Мария, – сказал он. – Хорошее имя. Но сейчас девчонок так не называют.
– Ну, почему же? Я только что была в Закарпатье, так там каждая вторая женщина и каждая вторая девочка – Мария.
– Ну, это в деревнях. А в городах всё-таки редко.
Так мы шли и болтали о всякой всячине. Оказалось, мы – ровесники. Володя был из Киева, учился там на официанта и приехал сюда на практику: работал в маленьком ресторанчике-вигваме в Дубултах, на самом берегу.
Наконец, мы пришли в Майори.
– Здесь есть неподалёку гостиница, идём, – сказал мой спутник.
Маленькая двухэтажная гостиница. «Свободных мест нет» – табличка у входа и на стойке дежурной. Дежурная клевала носом.
– А где человеку переночевать? – спросил её Володя.
– Не знаю, – ответила дежурная, выныривая из зыбкого сна и устало глядя на нас.
– Что значит не знаете? – спросил он.
– Мест нет.
– Но человеку нужно ведь переночевать! Гостиницы для чего? Для того, чтобы человек не спал на улице, или на пляже.
– Молодой человек, я же вам ясно, по-русски объяснила: свободных мест нет.
– А вы поищите. Я уверен, что стоят свободные номера – на всякий случай, а вдруг приедут какие-нибудь знаменитости? Но пока они приедут, девушка переночует. Уже три часа ночи. В восемь часов утра она покинет ваш хотель. Ты покинешь их хотель в восемь утра?
– Покину.
– Вот видите! Всего на пять часов дать приют одинокой путнице! Если у вас есть сердце и сострадание.
– Но у нас нет свободных мест! – дежурная окончательно проснулась и начала накаляться.
– Володя, пойдём отсюда! Ну, нет – так нет.
– Я не вижу причины, по которой мы должны отсюда уйти!
При этом он продолжал сжимать в руке разбитый стакан.
– Я сейчас вызову милицию! – сказала ледяным голосом дежурная. – Если вы немедленно не покинете гостиницу.
– Тогда мы сядем на лавочке у вашей гостиницы и до утра будем петь песни. Чтобы согреться, – сказал Володя.
Мы вышли. И он решил осуществить свою угрозу. Он уселся на скамью у самого входа и громко запел:
– А нам всё равно!… А нам всё равно!… Не боимся мы волка и сову! Маш, подпевай, а то одному скучно!
Я вспомнила, как меня тащил когда-то Никулин в цирковой манеж – петь вместе с ним эту же самую песню… И мне опять казалось, что совершенно не пора, не время. А мой спутник продолжал горланить… Окна в гостинице стали зажигаться и, одно за другим, распахиваться:
– Это кто тут безобразничает среди ночи? Хулиганьё! Куда смотрит милиция? Приехали отдохнуть, называется!
– Володя, пойдём отсюда!
– Вы спите там в тепле – ну и спите себе на здоровье! А мы согреваемся песней среди холода ночи…
– Володя, пойдём, отнесём стакан, – просила я его.
И тут он вспомнил про стакан.
– Ах, да! Надо спешить, а то они скоро уйдут!
И мы отправились дальше по тёмным спящим улочкам. И пришли к ресторану. Он был закрыт, но внутри горел свет. Володя постучал, нам открыли, он прошёл куда-то в глубь и вернулся уже без стакана.
– Отдал?
– Отдал.
– А то, что он разбит?