Мы поздоровались как старые друзья. Алексей Михайлович тут же подключился к нашей общей беседе, начал рассказывать о героическом подвиге, совершенном несколько часов назад группой стрелков и автоматчиков, которую возглавлял комсорг полка старшина Дмитрий Байбородин.

…Фашисты настойчиво атаковали позицию, обороняемую семнадцатью советскими воинами. Отражена одна атака, другая, третья… В самые решающие моменты старшина Д. Ф. Байбородин сам брался за пулемет и меткими очередями разил гитлеровцев. А в период затишья комсорг переползал от окопа к окопу, дружески беседовал с бойцами, одного по-товарищески подбодрит, другому сделает замечание, посоветует, как лучше действовать гранатами, третьего просто похвалит.

Во время отражения очередной атаки, когда старшина вел огонь из пулемета, вражеским снарядом ему оторвало ступни обеих ног. Байбородин потерял сознание. Подбежавший боец наскоро перетянул ему жгутами ноги выше щиколоток, уложил комсорга на дно окопа, чтобы позже вынести его из-под огня.

Когда гитлеровцы снова ринулись на наши позиции, старшина Д. Ф. Байбородин очнулся, превозмогая боль, взял автомат и открыл из него огонь по приближающимся фашистам. Опустел диск. Комсорг сменил его на новый, но стрелять ему больше не пришлось: правая рука, пронзенная осколком мины, бессильно опустилась. А тут еще один ударил в голову. Силы оставляли воина. И все же он сумел здоровой рукой извлечь из кармана лимонку, выдернуть зубами чеку и метнуть ее в самую гущу подбежавших к его окопу вражеских солдат. Вслед за первой в гитлеровцев полетела и вторая граната…

В санчасть Дмитрия Федоровича Байбородина отправили в бессознательном состоянии, со слабыми признаками жизни. Трудно было понять, как он мог, имея несколько тяжелых ран, продолжать бой?! Но он продолжал сражаться до конца, вместе с другими отражая последнюю, пятую за день атаку врага.

— Вот такие у нас люди, — закончил свое сообщение майор Бауров.

Забегая вперед, скажу, что через несколько дней заместитель командира полка по политчасти майор А. Ф. Ракин доложил мне по телефону печальную весть: комсорг Дмитрий Федорович Байбородин, не приходя в сознание, скончался от полученных в бою ран. Политотдел армии издал листовку о боевом подвиге комсомольского вожака полка и его боевых друзьях. Заключительные слова листовки звучали боевым призывом к новым героическим свершениям: «Воин! Так надо бить подлых гитлеровцев, как бил их славный сын великой партии Ленина комсорг Байбородин!» Поэт армейской газеты «Фронтовик» Иван Нехода посвятил герою стихотворение, в котором были такие строки:

Имя героя высечено на придорожном обелиске, установленном в начале 1944 года неподалеку от населенного пункта Турки-Перевоз.

Но все это будет. А тогда, в морозную декабрьскую ночь, мне и майору В. С. Кислинскому нужно было спешить, чтобы успеть ровно через два часа, как договорились, собраться на опушке леса у «виллиса».

Первым доложил о состоянии дел в стрелковом полку 379-й дивизии инженер-майор Г. Д. Михайлов. Эта часть за день отразила несколько вражеских атак. Боевой дух у личного состава высокий. Бойцы, командиры, политработники хорошо понимают свою ответственность за оборону села Сомино.

Старший лейтенант А. Ф. Гринченко, побывавший в 18-й гвардейской стрелковой дивизии, доложил, что гвардейцы удерживают Сомино, за день отбили шесть атак, просили передать Военному совету, что на своем участке не пропустят врага.

— Все ясно, товарищи. Будем возвращаться, — подвел я итог нашей своеобразной разведке.

По возвращении на командный пункт армии, уже в третьем часу ночи, я позвонил по ВЧ Л. 3. Мехлису, доложил обстановку в районе Сомино. Он внимательно выслушал меня, поблагодарил за информацию. Словом, остался доволен докладом.

Попытки противника окружить и уничтожить войска 3-й ударной армии не прекращались. Упорно атакуя наши позиции в районе Сомино, гитлеровцы одновременно оказывали яростный нажим и на части 171-й стрелковой дивизии, державшие оборону на левом фланге армии. Это соединение вошло в состав 3-й ударной в последних числах ноября и сразу же заняло один из решающих участков. Командовал дивизией полковник Александр Иванович Мальчевский, пользовавшийся большим уважением и авторитетом среди своих подчиненных.

По приказанию командующего поарм направил в 171-ю стрелковую подполковника П. С. Матюхина и майора И. Ф. Халипова. Им поручалось, поскольку дивизия в армии новая, проверить состояние дисциплины в ее частях и подразделениях, оказать помощь политсоставу в развертывании партийно-политической работы. Первое же сообщение Матюхина и Халипова гласило: части дивизии организованно отбивают атаки врага, морально-политическое состояние личного состава высокое, настрой боевой, соединение укомплектовано замечательными кадрами командиров и политработников.

Дальнейшие бои подтвердили: характеристика, данная работниками политотдела армии, вполне справедлива.

В первых числах декабря ожесточенным атакам противника подверглись позиции 380-го полка дивизии, которым командовал полковник Ф. М. Зинченко. Крупные силы вражеской пехоты при поддержке танков и авиации, казалось, вот-вот прорвут его оборону. Особенно трудное положение создалось на позициях стрелкового батальона майора Старостенко. Здесь две роты фашистских автоматчиков все-таки просочились через боевые порядки к его КП. Остановить продвижение противника с фронта не было никакой возможности. Тогда комбат решил пойти на риск. Отбиваясь от наседающего противника примерно третью своих наличных сил, он в то же время приказал командирам рот капитану Н. М. Ганжуге и старшему лейтенанту М. А. Ивасику срочно вывести свои подразделения в лес, совершить рывок вперед и ударить по врагу с флангов. Это и решило успех, атака гитлеровцев захлебнулась. Только в рукопашной схватке подразделения Ганжуги и Ивасика уничтожили 60 фашистских солдат и офицеров, а свыше 20 взяли в плен.