С отвагой и мужеством дрались и другие батальоны полка. Воины полка Ф. М. Зинченко только при отражении первой атаки истребили до 300 гитлеровцев. Задуманный противником прорыв не состоялся.

Не прекращались ожесточенные бои и в районе Сомино, особенно на участке 379-й стрелковой дивизии. Здесь фашистам на первых порах даже удалось несколько потеснить части этого соединения, занять деревню Замощица. Но в результате предпринятой тут же контратаки положение было восстановлено.

По нескольку раз в день гитлеровцы превосходящими силами пехоты при поддержке танков и авиации атаковывали позиции 18-й гвардейской, 28-й и 326-й стрелковых дивизий, входивших в состав 90-го стрелкового корпуса. Все это свидетельствовало о том, что немецко-фашистское командование всерьез надеялось расчленить, а затем окружить и уничтожить нашу армию. Сложившаяся обстановка вызывала все большую озабоченность не только у нас, но и у командования фронта. М. М. Попов и Л. 3. Мехлис часто звонили командарму Н. Е. Чибисову, требовали подробно докладывать о положении в районе Сомино, интересовались даже мельчайшими деталями событий. В случае необходимости фронт обещал оказать любую помощь войскам армии.

9 декабря к нам прибыл начальник политуправления 2-го Прибалтийского фронта генерал А. П. Пигурнов. Внимательно выслушав мой доклад о работе политотдела и ходе партийно-политической работы в войсках, о героизме защитников села Сомино, Афанасий Петрович удовлетворенно произнес:

— Ну что ж, дела у вас идут неплохо. Надо полагать, еще несколько дней атак — и фашисты выдохнутся. Главное сейчас — не дать им возможности замкнуть кольцо окружения, а там придет и ваше время наступать.

Позже, беседуя с командующим армией Н. Е. Чибисовым и членом Военного совета А. И. Литвиновым, начальник политуправления фронта еще раз заметил, что в скором времени предстоят наступательные бои. Потом неожиданно спросил у Чибисова:

— Как вы, товарищ генерал, оцениваете действия девяностого стрелкового корпуса?

— Корпус действует хорошо, заслуживает похвалы. Его войскам приходится ежедневно отражать по пять-шесть атак противника.

Выслушав ответ, Афанасий Петрович высказал предложение: объявить корпусу от имени Военного совета армии благодарность за стойкость и мужество.

Это предложение было единодушно поддержано. В тот же вечер поарм подготовил приказ-обращение, в котором всем бойцам и командирам 90-го корпуса от имени Военного совета армии за успешные действия при отражении вражеских атак в районе Сомино объявлялась благодарность. 10 декабря обращение было утверждено, размножено и направлено в войска. В нем, в частности, указывалось, что «личный состав 18-й гвардейской, 28-й и 326-й стрелковых дивизий, славная наша пехота и танкисты… проявили массовый героизм, мужество и отвагу, стойко удерживают занимаемые рубежи». В заключительной части приказа-обращения говорилось: «Военный совет благодарит войска 90-го стрелкового корпуса за проведенные бои и уверен, что каждый занимаемый вами рубеж будет превращен в неприступную крепость. Военный совет уверен: когда Родина прикажет перейти в решительное наступление, никакая фашистская сила не остановит наш победоносный удар за честь, свободу и независимость Отчизны!»

Решительное наступление! Несмотря на усталость, на предельную измотанность ежедневными оборонительными боями, мы все жили этой мечтой.

Благодарность Военного совета, развернутая вокруг приказа-обращения партийно-политическая работа сыграли немалую роль в дальнейшем повышении боевого духа личного состава. В частях и подразделениях корпуса состоялись митинги, собрания, проводились коллективные читки этого документа. На них бойцы, командиры и политработники единодушно заявляли, что приложат все силы для разгрома врага.

Когда во второй половине дня я приехал в политотдел 90-го корпуса, его начальник полковник С. Г. Кочуровский уже успел побывать в ряде частей, принять участие в митингах. Он рассказал о своих впечатлениях, о настроении личного состава и отметил, что правильно решил Военный совет, поблагодарив войска корпуса. Люди устали от трудных боев, и то, что их многодневный ратный труд замечен, достойно оценен командованием, вызвало новый подъем боевого энтузиазма.

Рассказывая о последних боях, Семен Герасимович называл имена и фамилии тех, кто отличился в них, с любовью и уважением говорил о многих агитаторах взводов и отделений. Он знал людей так, будто воевал с ними годы, хотя в действительности совсем недавно возглавил политотдел корпуса.

По складу своего характера Кочуровский не был пламенным оратором, не очень-то любил выступать перед большой аудиторией. Зато обладал способностями замечательного организатора партийно-политической работы. Внешне медлительный, он тем не менее успевал всюду. Ежедневно бывал в дивизиях и полках. Много времени отдавал индивидуальной воспитательной работе с командирами и политсоставом частей и соединений.

— С Семеном Герасимовичем работается легко и интересно, — не раз говорил мне командир корпуса генерал Шерстнев о своем начальнике политотдела. — Человек он инициативный, не заносчивый, хороший знаток военного дела. Поэтому, когда он выезжает в ту или иную дивизию, я уверен, что там будет полный порядок.

В многодневных кровопролитных боях в районе Сомино, Турки-Перевоз политотделу корпуса, политорганам дивизий — всему политсоставу и партийно-комсомольскому активу принадлежала огромная заслуга в мобилизации личного состава на отпор врагу. Трудности были неимоверные. Находясь на большом удалении от баз снабжения, дивизии и полки часто испытывали острый недостаток в боеприпасах и продовольствии. Однако громили гитлеровские части с титаническим упорством, при отражении каждой атаки наносили захватчикам огромный урон.

Вот, например, что показал при допросе захваченный в плен командир батальона 68-го пехотного полка 23-й фашистской дивизии: «С 1 по 16 декабря наш полк потерял 750–800 солдат. Примерно столько же и 67-й пехотный полк. Потери 69-го пехотного полка — около 500 человек» [7] .

Кстати, давший эти показания немецкий офицер изъявил желание обратиться к своим бывшим подчиненным с призывом сдаться в плен. Написанное им обращение «К немецким солдатам» мы издали специальной листовкой и с самолета забросили в расположение вражеских войск. И это дало определенные результаты: несколько солдат противника, воспользовавшись разумным советом своего бывшего командира батальона, добровольно сдались в плен. Каждый из них предъявил листовку как пропуск,