— Я... — Высоцкий резко поднял тон разговора, — называю работой...

— Не надо на меня кричать! Я все слышу. Конечно! Поэзия, работа над словом, так сказать.... Но какой вы поэт? Я тоже иногда пишу. Но это же не значит, что я писатель. Я директор театра, а вы актер этого театра. Вот наша с вами работа.

— Если я артист этого театра, — Володя улыбнулся, — то дайте мне характеристику для выезда.

Фомич встал и торжественно произнес:

— В данный момент это невозможно, я очень сожалею!

Володя вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

— Машуля, напечатай мне характеристику. Текст стандартный, число сегодняшнее.

— А подпись чья?

— Фомича.

— Не подпишет.

— Ты напечатай.

Машуля пожала плечами, заправила в машинку два листа, проложенных копиркой, и застучала по клавишам: «ХА-РА-КТЕ-РИ-СТИ-КА».

* * *

Володя направился в курилку. Дымили все, несмотря на запрет шефа. При появлении Высоцкого стихли. Юра, который сидел чуть в стороне, встал и даже поклонился, не вынимая сигареты изо рта.

— Привет. — Володя подошел к доске приказов, нашел распоряжение по противопожарной безопасности, подписанное Корниенко, снял его и, выходя, обратился к Юре:

— Можно тебя на минуту?

Юра покорно двинулся за ним. Они вышли в актерское фойе.

— К другому бы не подошел, а у тебя хочу, чтоб получилось. Я сам знаешь сколько с этим Хпопушей мучился? Тут надо... Вот правильно, что куришь. Загоняй себя! Пусть шеф тебя топчет. И когда поймешь: все, больше не могу — прыгай вперед, как с пятого этажа. Толкайся и лети! Не думай, что ребята тебя поймают. Это их дело. Меня пару раз не поймали.

— И что? — Юра завороженно глядел на Высоцкого.

— Летел. Иди. Перерыв закончился.

Юра задумчиво поплелся на сцену и перед дверью оглянулся.

— Владимир Семенович! Я вчера на собрании... я просто не знал, как надо. Извините!

— Не о том думаешь. Роль сыграй.

В приемной Володя положил свежеотпечатанную характеристику на стол. Накрыл ее листом копирки, аккуратно пристроил сверху пожарный приказ. Плетенной ручкой обвел подпись Корниенко, затем взял в руки характеристику. Скопированная подпись смотрелась как родная.

— Талантливо! — он подмигнул, застывшей с открытым ртом Машуле.

* * *

...Резко рванув, «мерседес» оставил клуб пыли у входа в театр. Мужики в пивной активно закачали головами: «Во! Наш орел полетел!»

В здании ОВИРа зал для получения паспортов и виз был переполнен. Высоцкий сел в отдалении, написав на руке номер своей очереди—39. Ждать нужно было не меньше двух часов. Володя тоскливо оглядел душное помещение и собрался было выйти на улицу покурить, как вдруг распахнулась дверь и его окликнула пожилая паспортистка:

— Владимир Семенович! Пройдите, пожалуйста!

Очередь неодобрительно загудела.

— Тут у вас какая-то неточность в анкете. Вас просят зайти.

— Кто просит? — Володя вошел в длинный коридор вслед за женщиной.

Паспортистка скользнула в одну из дверей:

— Сюда, пожалуйста.

Она пропустила Высоцкого в небольшую комнату, где кроме стола и двух стульев ничего и никого не было. Окно было занавешено. Сзади послышался ка-кой-то шорох, и Володя оглянулся. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти в сером пиджаке.

— Владимир! А мне говорят, что он в очереди стоит. — Мужчина радушно протянул руку. — Привет!

— Здравствуйте.

— Мы чего же с тобой на «вы»? Садись. Сейчас чай принесут, садись, я прошу тебя.

Действительно вернулась паспортистка и принесла чашки и вазочку с печеньем.

Володя сел на один из стульев.

— Я принес характеристику с места работы, а мне говорят: какие-то проблемы с анкетой.

— О! Все про всех всё знают! Режимное предприятие! Давай свою характеристику.