— На то были причины, если помнишь. Когда ты объявлялся в последние два раза, ты пытался засадить по стреле в Ульдиссиана и в неё. Я остался не убеждён, что что-нибудь поменялось.

Лучник покачал головой, открывая часть зияющей раны в горле.

— Ну вот… Я выстрелил во второй… Во второй раз… Чтобы доказать снова… Что… Я мог бы убить тебя… Или хотя бы ранить… Ранить тебя… Если бы хотел.

Мендельн опустил кинжал.

— Должен заметить, и тогда не убедил.

— Нет… Конечно же, нет, — выражение Ахилия внезапно сделалось жёстким. — Ты… Ты попытался… Закопать меня… Мендельн. Вот тогда и правда… Был момент… Когда я хотел… Убить тебя.

Кинжал снова поднялся.

— А теперь?

— Это было… Было только… На миг… И я всё равно… Всё равно не… Сделал бы этого.

Его голос звучал настолько искренне, что Мендельн в конце концов опустил кинжал.

— Ты сбежал? Поэтому ты вернулся?

— Нет… Я не… Сбежал. Он… Просто он… Передумал.

— Что ты имеешь в виду?

— Я должен был… Я должен был убить вас всех… В первую очередь Ульдиссиана и… И Серентию… Из-за того, кем… Кем вы становитесь.

Это Мендельну было и так понятно:

— Ну и?

— Теперь… Теперь он хочет… Хочет другого.

— Хочет другого? Не уверен, что это переполняет меня доверием! А кто именно он такой, Ахилий? Помимо того, что это ангел, в смысле!

— Тот, кто может быть… Нашей единственной надеждой… Против Инария, — ответил восставший из мёртвых лучник. Его взгляд внезапно метнулся за спину Мендельна, который почувствовал, что у него волосы на затылке встают дыбом. — Единственной надеждой.

ЕСЛИ ЭТО ВСЁ ЕЩЁ ВОЗМОЖНО… — раздался голос, который слишком сильно напоминал голос Инария. — ИБО ПОХОЖЕ, ЧТО ОДИН ИЗ ТРЁХ ТЕПЕРЬ ВСТУПИЛ В ЭТОТ МИР.

Развернувшись, Мендельн встретился с ангелом лицом к лицу. Это был не Инарий — в этом он почему-то был уверен. Было столь многое, что напоминало ему именно об отце Ратмы, однако он почему-то знал, что это не он.

Но важнее было то, что только что сказало неземное создание.

— Один из Трёх? — выпалил брат Ульдиссиана. Он лихорадочно соображал. Единственные «Трое», которые могли прийти ему на ум, были направляющими духами Триединого, духами, которые на самом деле были… — Нет! — Мендельн страстно затряс головой. — Вы же не хотите сказать…

Безликая фигура сделала почти неразличимый кивок:

— ДА, ОДИН ИЗ ПОВЕЛИТЕЛЕЙ ДЕМОНОВ ПРИШЁЛ В САНКТУАРИЙ.

Не так должно было быть. С незапамятных времён всё происходило так, как планировал Инарий. Как только что-то шло не так, ангел отвечал драконовскими мерами, которые усмиряли даже его потомство. Он научился на той глупой ошибке, научился на падении жертвой лживых слов любовницы. С того неприятного события Инарий никогда не выпускал бразды правления из своих рук.

До сих пор.

Ангел, всё ещё под видом Пророка, шагал по своему святилищу, и эмоции били у него через край. Его терзала неуверенность, какую он не испытывал на протяжении столетий.

Орис пришла в поисках своего коллеги — она не знала, что он больше не был даже пылью на полу. Инарий уделил ей не более минуты, но мало внимания обращал на её слова на протяжении этого времени. Его грубоватое замечание, что Гамюэля нужно забыть, заставило её побледнеть, но его это не заботило. Тревоги людей — ничто по сравнению с его тревогами.

К этому времени прошла значительная часть ночи, и хотя он был вечным, истечение последних нескольких часов только усилило беспокойство Пророка. В прошлом никогда не было ситуации, когда ему требовалось больше, чем несколько мгновений на размышление со своей стороны. Теперь его ум отказывался нормально работать, а только перебирал снова и снова последние неудачи.

ЗДЕСЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ОШИБКА! — убеждал он себя. — ЗДЕСЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ОШИБКА! НЕ МОЯ ОШИБКА!

Смертный Ульдиссиан разделался с Триединым, прямо как хотел Инарий. Следующим шагом должно было стать просто падение пешки ангела. Агенты Инария настроили против эдиремов такое большое число людей, что в конце концов выродки точно должны были пасть.

Но самого Ульдиссиана нельзя было остановить… И он шёл за Инарием… Шёл за ним.

Взглянув на великолепную панораму, которая слабо пыталась напоминать совершенство Высшего Неба, ангел опешил. Он мог бы поклясться, что одна из фигур пришла в движение. Инарий сделал шаг назад, изучая нарисованную фигуру.