Первый человек, которого коснулись лёгкие хлопья, зевнул. Он перестал маршировать, затем упал на колени. К этому времени несколько соратников присоединились к нему. Офицер устремился к двоим и поднял хлыст… После чего последовал их примеру.

Сначала по одному, затем дюжинами, сотнями — войско Кеджана складывало своё оружие, тихо падало на колени, а потом просто засыпало. Они не укладывались — просто вставали на колени ряд за рядом, руки их свободно повисали, головы съезжали на тот или другой бок. С закрытыми глазами и расслабленные ртами солдаты мирно отдыхали.

Те, кто был на лошадях, в том числе командиры, не успели убежать и разделили участь своих товарищей. Всадники просто повисали в сёдлах. Лошади поступали в своей обычной манере: опускали головы и спали стоя.

Эдиремам противостояло целое войско, только теперь оно не могло пробудиться до тех пор, пока Ульдиссиан не прикажет.

Со стороны его сторонников сначала последовала тишина. Нет, дело было не в том, что они расстроились из-за отсутствия кровопролития, — просто большинство из них не были уверены, что своими криками они не разрушат заклинание. Как только Ульдиссиан заверил их, что этого не произойдёт, отовсюду раздались крики. Эдиремы радостно приветствовали невиданное зрелище; картина ещё больше приковывала взгляд от снежного покрова на шлемах и солдатах.

Ульдиссиан заставил прекратиться падение новых вызывающих сон хлопьев. Он благодарно улыбнулся, радуясь, что его молитва не осталась неуслышанной, но затем подумал, кому это он молится. Уж точно не Инарию и не Трём.

Но в данный момент это вряд ли имело значение. В отличие от приятного зрелища, которое он сделал явью. Не будет никакой зверской битвы между его людьми и Кеджаном. Ситуация была временная, но он надеялся, что она продлится достаточно долго.

Достаточно долго, чтобы разделаться с Инарием.

Мендельн проклинал дракона и положение дел в целом. Он ругался со страстностью, какую редко выказывал. Это было во многом связано с тем, что ему не давали слова ни в чём, что происходило. Всякий раз, когда кто-нибудь желал воспользоваться им, его забирали от брата и закидывали куда угодно. То, что то же самое происходило с другими, служило слабым утешением. В данный момент Мендельн был особенно на взводе.

Его ярость была такой, что поначалу он даже не обратил внимания на душевные муки Траг’Оула, явно прослеживающиеся в голосе существа.

Мендельн… Мендельн… Ты его чувствуешь? Я с трудом… Удерживаю связь.

— Верни меня к брату! Я сыт этим по горло! Сколько раз я должен кланяться тебе и Ратме? Я благодарен за то, чему вы меня научили, но это не…

Слушай меня! — потребовал дракон тоном, который не допускал никаких возражений со стороны человека. — Оглянись вокруг! Посмотри, где ты находишься!

Брат Ульдиссиана сделал это — и только тогда понял, что чернота, в которой он парил, не была владениями Траг’Оула. Это место излучало такую пустоту, что Мендельн вдруг обвил руки вокруг тела и страстно пожелал оказаться в относительно радостном доме дракона.

Не поддавайся этому! Если поддашься, не только Ратма, но и ты будешь потерян. Будь начеку!

Предупреждение Траг’Оула начало доходить. Пытаясь сосредоточиться, Мендельн поднял кинжал к лицу и сосредоточился на его успокаивающем свете. Какая-то часть страха начала уходить.

— Что… Что это за место? — наконец сумел спросить он. — Ты сказал, что Ратма тоже где-то здесь?

Здесь… И заточён, быть может, до конца всего сущего. Отправлен в это проклятое место Инарием в качестве награды за стремление к правильным делам.

Мендельн боялся, что посещение Древним его отца может обернуться глупым предприятием, но даже он не мог представить, что ангел окажется таким порочным, что отправит своё чадо в эту жуткую бездну.

— Что это за место?

Голос Траг’Оула звучал слабее, словно теперь он был дальше.

Его можно назвать отдалённейшей частью существования! Место, настолько далёкое от всего остального, что все, кто угодил сюда в ловушку, обречены навеки.

Новые мурашки побежали по телу Мендельна, когда он услышал это. Он представил парение здесь целую вечность без возможности увидеть или услышать что-нибудь снова.

Напряжение… Напряжение от связи с этим местом… Становится тяжелее. Мендельн уль-Диомед, ты должен выступить связующим звеном между мной… И Ратмой… Если мы хотим попытаться спасти его.

Хотя брат Ульдиссиана более-менее понял, то, что дракон объяснил ему, непреднамеренные замечания Траг’Оула встревожили его не на шутку. Дракон только что выдал, что он даже не находится с Мендельном, а отправил человека сюда одного. Траг’Оул поддерживал связь с сыном Диомеда, но не более.