В то же время нет ни одного случая отцеубийства. Тем не менее, как я уже говорил, для меланезийцев отцеубийство не было бы особой трагедией, а только проблемой, которую должен решить род отца.

Помимо драматических событий, преступлений и трагедий, потрясающих племенной порядок до самых его оснований, случаются и другие, не столь значительные происшествия, которые просто свидетельствуют о кипении незримых страстей. Как мы видели, общество постепенно формирует свои традиционные нормы и идеалы и ограждает их от посягательств, создавая барьеры и заградительные сетки запретов. Однако именно эти барьеры самим своим существовавшем провоцируют определенные эмоциональные реакции. За все время моего социологического исследования сильнее всего меня поразило постепенное осознание того факта, что существует подводное течение желаний и наклонностей, противоположное течению обычаев, закона и морали. Материнское право, признающее родственные связи только по материнской линии и присваивающее им всю полноту обязательств и родственных чувств, — это диктат традиции. В действительности живые силы, основанные на личных склонностях и личном опыте, — это дружеское теплое отношение к отцу и общие с ним интересы и желания в сочетании со стремлением освободиться от экзогамных пут рода. И эти силы во многом разжигают постоянно тлеющие искры вражды между братьями и между братом матери и его племянником. Таким образом, реальные чувства человека — это, так сказать, социологический негатив традиционного принципа материнского права [34] .

Мы переходим к разговору о фольклоре в связи с типичными отношениями в матрилинейной семье и разберем наиболее популярный сюжет на границе психоанализа и антропологии. Давно общепризнанно, что по той или иной причине истории о стародавних временах, рассказываемые всерьез или для развлечения, соответствуют желаниям тех, кто их рассказывает. Школа Фрейда утверждает, более того, что сказки и предания имеют отношение к удовлетворению подавленных желаний и это справедливо также и для закрепленных в фольклоре пословиц, шуток, присловий и ругательств.

Начнем с последних. Их бессознательный смысл не стоит интерпретировать в том ключе, что они служат удовлетворению подавленных желаний оскорбляемого или даже оскорбляющего. Например, выражение «съешь испражнения», широко употребимое среди восточных народов и многих диких племен (в несколько измененной форме оно встречается и у романских народов), не удовлетворяет напрямую желания ни того, ни другого. Оно направлено только на то, чтобы унизить адресата и внушить ему отвращение. В любом оскорбительном или грязном высказывании содержатся определенные эмоционально заряженные элементы. Одни из них направлены на то, чтобы вызывать эмоции отвращения и стыда; в других адресату приписываются определенные действия, которые считаются отвратительными в данном конкретном обществе. К последним относятся богохульства, которые в европейской культуре достигли предельной изощренности в звучном испанском языке с его бесконечными вариациями «Me cago en Dios!». Сюда также относятся различные оскорбления с упоминанием социального положения, презираемых или унизительных занятий, преступных привычек и т.п.; все они представляют большой интерес с социологической точки зрения, поскольку указывают на то, что в этой культуре с читается последней степенью деградации.

Инцестуальная брань, — когда человеку, которому она адресована, предлагают вступить в преступную половую связь с родственником, обычно матерью, — в Европе особенно распространена среди славянских народов, и первенство здесь принадлежит русским с многочисленными вариациями выражения «Е... твою мать». Этот вид брани интересует нас прежде всего в связи со спецификой его употребления на Тробрианских островах. В языке аборигенов существуют три инцестуальных выражения: Квой инам — «Совокупляйся со своей матерью»; Квой лумута — «Совокупляйся со своей сестрой» и Квой ум квава — «Совокупляйся со своей женой». Сочетание этих трех выражений любопытно само по себе, поскольку мы видим здесь, что и совершенно законный, и строго запрещенные виды половой связи упоминаются с одной целью — уязвить и обидеть. Градация по степени оскорбительности еще более удивительна. Приглашение к инцесту с матерью — не более чем безобидное выражение, которое произносится в шутку или в качестве добродушной насмешки. Так, например, мы можем сказать: «Иди ты к черту!». Упоминание инцеста с сестрой — тяжкое оскорбление, и это ругательство используется только в приступе настоящего гнева. Но худшее оскорбление — предложение вступить в половую связь с женой. Мне известны лишь два случая, когда это было сказано всерьез, и в одном из них оно стало причиной описанного выше братоубийства. Это выражение настолько оскорбительно, что я узнал о его существовании только после длительного пребывания на Тробрианских островах. Аборигены произносят это чудовищное оскорбление не иначе как шепотом и никогда не отпускают на этот счет шуток.

Какова психология этой градации? Очевидно, что связь со степенью чудовищности или отвратительное действия здесь не просматривается. Инцест с матерью категорически недопустим, тем не менее это самое безобидное выражение. Также градацию ругательств нельзя объяснить преступностью действия, поскольку наименее преступная, более того, законная связь оказывается наиболее оскорбительной. Настоящая причина в другом: чувство стыда и гнева, ощущение униженности, возникающие при вторжении в потаенное пространство реально существующих взаимоотношений двух людей. Интимная близость между мужем и женой оберегается крайне жестким этикетом, не таким строгим, конечно, как связь между братом и сестрой, но направленным непосредственно на то, чтобы исключить любые неприличные намеки. Непристойные шутки на тему секса не должны звучать в обществе двух супругов, и отзываться о личных интимных отношениях в нецензурных выражениях — значит нанести тробрианцу смертельную обиду. Эта психология очень интересна, так как показывает, что одна из движущих сил оскорбления — это соотношение между правдоподобностью желания или действия и формами подавления его на социальном уровне.

С точки зрения этой же психологии становится понятным соотношение между оскорблениями с предложением инцеста с матерью и инцеста с сестрой. Тяжесть оскорбления определяется в основном вероятностью этих событий. Мысль об инцесте с матерью не менее, а может быть даже и более отвратительна аборигену, чем мысль об инцесте с сестрой. Но просто потому, что, как мы видели, все развитие сексуальной жизни ребенка практически исключает возникновение искушения вступить в половую связь с матерью, в то время как табу относительно сестры носит исключительно жесткий характер и соблюдается со всей строгостью, существует большая вероятность нарушения этого последнего. Поэтому это оскорбление задевает за живое.

О поговорках тробрианцев сказать нечего, так как их нет. Что касается присловий и других лингвистических особенностей, здесь стоит упомянуть, что слово пугута, «моя сестра», используется в магическом искусстве для обозначения несовместимости и взаимного отвращения.

Мы переходим сейчас к мифам и преданиям, т.е. к историям, рассказываемым с серьезной целью объяснить различные явления, общественные институты и обычаи. Чтобы изложить этот обширный и богатый материал в наиболее отчетливой и вместе с тем лаконичной форме, разделим эти истории на три категории: 1. Мифы о происхождении человека и устройстве общества, прежде всего о существующих в нем тотемных и социальных делениях. 2. Мифы о культурных изменениях и достижениях: сюда входят истории о героических деяниях, о возникновении обычаев, культурных атрибутов и социальных институтов. 3. Мифы, связанные с определенными видами магии [35] .

Матрилинейный характер культуры ясен уже из мифов первой группы, т.е. мифов о происхождении человека, социальном порядке, вождях, делении на тотемные группы и о различных кланах и подкланах. Эти мифы во всем их многообразии (так как в каждой местности существуют свои предания или вариации общих мифов) образуют что-то вроде единого цикла. Они все сходятся в том, что люди появились из-под земли, через отверстия в почве. У каждого подклана — свое место, откуда они появились; и событиями, произошедшими в тот важнейший момент, объясняются обычно привилегии или, наоборот, ограничения того или иного подклана. Нас здесь более всего интересует то, что первые люди, чье появление описывается в мифе, — это всегда женщина, иногда в сопровождении брата, иногда — тотемного животного, но никогда — мужа. В некоторых мифах ясно описывается, как забеременела первая прародительница. Она начинает свой род, когда по неосторожности оказывается под дождем, или купается и ее кусает рыба, или в пещере на нее падают капли воды со сталактита. Таким образом, она «открывается», в ее лоно попадает дух ребенка, и она беременеет [36] . Итак, в мифах повествуется не о созидательной силе отца, а о стихийной производительной мощи матери-прародительницы.