На следующий день — все мировые телеканалы прервали свою трансляцию для экстренного выпуска новостей. В пресс-центре Белого Дома президент САСШ Дарби Морган объявил о том, что в результате специальной операции наркоторговец и глава террористической сети был уничтожен. Свою речь он начал со слов «Хвала Господу, мы сделали это».

Никто даже и представить не мог, что произойдет потом.

Всю ночь спал плохо. Снились кошмары. Почему то — горящий на каком-то холме крест, как при ку-клукс-клановских расправах.

Верный своей привычке всему и вся искать объяснения, я понял, что кошмары начинаются, если спать на спине, возможно — в таком случае труднее дышать. Теперь я ложился спать на бок — но во сне почему-то переворачивался на спину, и мне снова и снова снились кошмары.

Сегодняшний был знакомым — ночь, дождь как из ведра, тонкая полиэтиленовая пленка, шершавый рубероид крыши — и снайперская винтовка в руках. Я даже знал, какая именно — М500 североамериканского производства. Я не знал, кого я должен застрелить, и, наверное, никогда этого не узнаю — потому что сон внезапно обрывался, оставляя страх и тяжесть в груди.

Эти сны начали мне сниться совсем недавно, они были яркими, как пленка синематографа. И я не знал, что с ними делать.

Едва выспавшись, я встал в шесть часов утра, когда на улице был сумрак — ночь уже уходила, а день никак не мог вступить в свои права. Марианны рядом уже не было.

Поплелся в душ — здесь, в Мехико, душ был роскошью, нормальной воды не хватало даже для питья. Под струями холодной воды, безжалостно бьющими как тогда, на крыше, пришел в себя. Вспомнил — все что было, и все, что есть. И даже не хочу задумываться, что будет дальше…

Марианна сидела в большой комнате, поджав под себя ноги по-турецки. На ней была только моя рубашка — ненавижу эту привычку — и ноутбук, который она сосредоточенно просматривала. Ни у нее, ни у меня не было постоянного сотового телефона, вся информация приходила либо адвокатам, либо на почтовые ящики, в которые можно зайти в любую минуту с любого места и любого компьютера. Простая мера предосторожности, одна из многих.

Марианна не обратила на меня ни малейшего внимания, поэтому я пошел на кухню (или то, что здесь называлось кухней) готовить кофе. Джезва была грязной, пришлось мыть — зато кофе был просто отличный, колумбийский. К сожалению, его все меньше и меньше, в стране идет необъявленная гражданская война, специальные самолеты день и ночь кружат над страной, разбрызгивая специальные ядохимикаты, которые губят растения. Рассчитано это на плантации кокаиновых кустов — но бьет по всем, в том числе по фермерам, которые оставшись без урожая, берутся за автомат. Когда в стране необъявленная гражданская война — выращивают только то, что дает максимум выхода при минимуме затрат. А кока — это же сорняк, сорный куст, за ней и ухаживать особо не надо…

Кофе сварился быстро, когда я разливал его по чашкам — почувствовал, что Марианна зашла на кухню.

— Кофе готов — объявил я.

— Ты надолго? — спросила она.

Отвечать не хотелось.

— Не знаю — честно ответил я — у меня серьезные неприятности.

Серьезные или нет — это еще вопрос. Убивать меня сейчас нет смысла — разве что только отомстить. Но в британской разведке тоже не дураки сидят, они понимают, что любое следующее решение, которое они примут, только усугубит ситуацию. Есть такие ситуации, наилучший выход из которых — оставить все как есть и ничего не предпринимать. Настораживало только одно — почему британцы решили активизироваться именно сейчас. И почему они так легко и быстро пошли на острую акцию?

А вот взрыв в кондоминиуме — при котором я едва не попал на банкет и только чудом спасся — это уже серьезнее. Надо выяснить — возможно, кто-то остался в живых. Если нет — то моя связь с СРС оборвана, временно или постоянно. Это — не такая организация, в которую можно зайти просто через парадный вход. Либо тебе доверяют, либо — нет.

На подносе я перенес кофе в большую комнату. Сам пока пить не стал…

— Можно? — я показал на компьютер.

— Валяй.

Я вставил в разъем флеш-карту, которую постоянно носил с собой на шее, она содержала ключ шифрования. Ничего противозаконного, просто защита своих коммерческих тайн и интересов от любопытных глаз. На флешке содержались сразу несколько ключей, для каждого почтового ящика — свой. Почту я не разгребал вот уже пару дней и это плохо. В отличие от сотового телефона, который требует немедленного внимания — такое ведение дел требует сосредоточенности и добросовестности.

Письмо попалось на третьем почтовом ящике. Солидное такое, на специальном электронном бланке.

Нортон Ойл. Председатель Совета Директоров г-н Джек Мисли желал бы пригласить Его Сиятельство, князя Александра Воронцова на рандеву для обсуждения безотлагательных вопросов коммерческого характера. Доставка за счет принимающей стороны с любой точки земного шара. Данное письмо нуждается в ответе и как можно скорее.

Я даже моргнул, не веря тому, что увидел. Но письмо никуда не делось.

Нортон Ойл. Джек Мисли.

Это значило — снова что-то происходит. И Мисли снова, как тогда, в деле с атомными бомбами в Вашингтоне — ищет неофициальных контактов.

Даже титул правильно написали, не переврали, как обычно здесь.

— На, посмотри — я передвинул компьютер Марианне. Та допила кофе, вгляделась, присвистнула.

— Самый верх.

— Вот именно. Интересно, где он? Что говорят про него?

Марианна пожала плечами.

— Либо где-то здесь, либо в Бразилии. У него — работы в кризисных регионах, в основном — на шельфе. Здесь, в Мексиканском заливе ему принадлежат девять вышек из десяти. Бурение на шельфе Западного побережья — тоже его. И Бразилия.