Но Паола вырвалась из его рук и скрылась в ванной.

Чуть помедлив, Дилан вошел туда вслед за ней.

Паола сидела на бортике ванны и плакала. Ее тошнило.

Дилан покачал головой, сел рядом и сидел так, ожидая, пока она успокоится.

Потом он помог ей умыться и спросил:

— Может, тебе принять душ попрохладней? Должно стать легче.

— Не знаю, — жалобно простонала Паола.

Дилан решительно принялся высвобождать ее из вечернего платья. Очевидно, Паоле было так плохо, что она не нашла в себе сил ни смутиться, ни возмутиться.

— Давай, — скомандовал он, — полезай в душ!

— Волосы…

— Что?

— Намокнут волосы. У тебя есть шапочка для душа?

— Ага, и три кило шпилек с бигуди, — пробормотал Дилан. — Конечно же нет!

Паола слабо махнула рукой и задернула занавеску.

Дилан пообещал ей вдогонку:

— У меня хороший фен, я сам высушу тебе волосы.

Вскоре Паола вышла из ванной. На ней был огромный махровый халат Дилана.

— Тебе идет, — заметил он. — Но лучше полезай-ка ты под одеяло. Проснешься и будешь как новенькая. Поверь моему слову. В Испании со мной было точно так же.

Паола стояла, чуть покачиваясь, и нерешительно смотрела на него.

— Паола, в чем дело? Ты мне не доверяешь? Черт дери, о ней заботятся, а она дрожит от страха!

— Это не от страха, — еле выдавила она из себя. — Это от холода.

Дилан положил руку на ее лоб.

— У тебя озноб, — мгновенно определил он. — Да, ты сегодня всем задала жару, а теперь решила задать жару самой себе, не так ли? — Он подхватил ее на руки и отнес в спальню.

— Дилан, что ты делаешь?

— Да успокойся ты, ради всего святого. Я сегодня буду спать на диване.

Он откинул одеяло и уложил Паолу на прохладные простыни.

— Одеяло очень теплое, тебе не будет холодно, — пообещал он. — Утром я приготовлю тебе горячее какао.

Накрывая Паолу одеялом, Дилан понял, что она уже спит…

Ночью он проснулся от жалобного голоса:

— Дилан, где ты? Мне плохо…

Он мгновенно оказался рядом с кроватью.

— Опять тошнит?

— Нет, что ты… Мне просто плохо. Холодно. Нет, не холодно. Страшно.

— Глупенькая. Ты у меня, чего тебе бояться?

— Не знаю.

— Спи. Утром все будет иначе. Все будет хорошо.

— Нет, Дилан. Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Мне страшно.

Его самого бросило в жар.

— Паола, ты понимаешь, что делаешь?

— Не знаю. Только не уходи.

— Я не смогу быть с тобой и не прикасаться к тебе. С того дня, как мы впервые поцеловались, я все время думаю об этом.

— Останься… — Паола сама притянула его к себе.

Он осторожно прикоснулся губами к ее губам, и тут, словно смерч, жаркая лавина желания накрыла сразу обоих. Они не могли ни о чем думать. Дилан горячо целовал ее и не верил, что это происходит с ними на самом деле.

Паола со слабым стоном обвила его шею руками.

— Я всегда этого хотела, — шептала она.

Желанная, нежная, чуткая, она жила и плавилась под его ласками. И не могло быть никакой другой женщины рядом с ним, в его постели.

В его жизни.

Ее стоны были сначала сдержанными, потом он заставил ее потерять контроль над собой, содрогаться и прижиматься к нему всем телом. А потом Дилан и сам потерял контроль…

Утро наступило далеко за полдень.

Дилан лежал на подушках и смотрел на спящую женщину.

Именно теперь, именно здесь он был окончательно и безоговорочно счастлив.

Ему больше нечего было хотеть.

Паола пошевелилась и открыла глаза. Улыбнулась Дилану. Повернула к нему лицо. Ее темно-рыжие волосы были похожи на небольшой водопад, струящийся по подушке.

— Ты никуда не уходишь, я надеюсь? — вместо приветствия строго спросил Дилан.

Он больше не собирался избегать разговоров, замалчивать опасные темы, жить недомолвками и догадками. Он знал, чего он хочет, и он это получил. Больше он не будет терять Паолу. Никогда.

— Ты знаешь, и Стюарт, и Эрнест отказали мне, — призналась она.

— Меньше всего на свете меня волнуют их отказы. Пусть держатся подальше от тебя.

— Но неужели я нужна тебе такая?

— Какая?

— Неуклюжая, бестолковая, наивная и смешная.

— Грациозная, смышленая, мудрая и забавная.

Дилан не шутил.

Наутро Паола и впрямь казалась ему более зрелой, чуть более мудрой и спокойной.

— Ты мне льстишь, Дилан.

— Нет. Это ты плохо знаешь себя, Паола. А вчера ты вообще произвела фурор.