Раиса внимательно выслушала, подумала. Стала успокаивать гостью, а заодно и себя:

— Да нет, не может быть. Если бы это был он, они бы давно тут все перевернули. Не пугай ты меня и сама не бойся. Он мог и не на тебя глядеть. Станет он тебя, старую, разглядывать. Небось свою увидел с другим, вот и оторопел, — окончательно успокоившись, сделала вывод хозяйка.

— Все может быть, — согласилась Анна Алексеевна, отодвигая стакан и пустую розетку из-под варенья. — Он не он, тревожно не тревожно, а дело будем продолжать. Уж больно жалко все ломать, так все ладно организовано.

Дело, которое имела в виду Анна Алексеевна, действительно было хорошо налажено. Деньги текли, если не рекой, то обильным ручьем. Было бы желание не упускать их. А такое желание было как у Анны Алексеевны, так и у хозяйки дома.

Впервые о Раисе Киселева услышала в 1964 году в исправительно-трудовой колонии, где уже в третий раз отбывала наказание за спекуляцию.

Подружившись с одной из заключенных, Анна Алексеевна рассказала ей, что осуждена за спекуляцию пуховыми платками. Задержали ее в Ивановской области, куда она привезла продавать знаменитые платки из Оренбурга — тридцать штук. Успела продать только шесть из тридцати, на седьмом попалась.

Новая подружка Анны Алексеевны тоже занималась спекуляцией, на чем и попалась в Воронеже.

Промышляя в разных городах Подмосковья, она встретилась с Раисой. Они поняли друг друга с полуслова. С тех пор спекулянтка из Воронежа в другие города не ездила. Маршрут у нее стал постоянным — в Серпухов, к Раисе.

Однажды по пути из очередной поездки домой ее встретили на вокзале работники милиции и задержали с поличным.

— Когда меня задержали с товаром, деваться мне было некуда: билет-то был куплен в Серпухове. Я и сказала, что товар скупила у незнакомой женщины. Но следователь как-то разузнал про Раису. На очной ставке она отрубила: «Впервые вижу эту женщину». Вот так-то. Я тоже сказала, что ее не знаю. На том и кончилось. Видно, у следователя чего-то не хватало против Раисы.

Анна Алексеевна внимательно слушала свою новую знакомую. Однако ее рассказ мало занимал матерую спекулянтку. Она привыкла получать барыши сотнями, на худой конец — десятками рублей. Здесь же речь шла о каких-то копейках и рубликах.

Отбыв положенный срок наказания, эта шестидесятилетняя женщина отправилась на покой, к сыну в Волгоград, намереваясь покончить с прежним занятием. Но вскоре ее вновь потянуло к полюбившемуся «делу». Тогда-то и вспомнила она про Раису из Серпухова.

Оперативное совещание затянулось. Начальник отделения по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией подполковник милиции Сергей Александрович Рагузов, подводя итоги, сказал:

— Наша сила — в связи с общественностью. Не замыкайтесь в своем кругу, идите в рабочие коллективы. Вам всегда помогут. Расхититель и спекулянт живет среди людей, а от глаза людского ничего скрыть невозможно.

После совещания начали расходиться. В кабинете начальника отделения остался старший инспектор капитан Завалий.

— Что у вас? — спросил его Рагузов.

— Да хотел посоветоваться с вами, Сергей Александрович. Шел на работу, заметил в автобусе знакомое лицо. Правда, прошло много лет, но думаю, не обознался.

— Кого имеете в виду?

— Анну Киселеву. Шесть лет назад она спекулировала оренбургскими пуховыми платками. Мы готовились задержать ее, но она почуяла неладное, скрылась. С годами о ней забыли. А вот теперь она вновь появилась.

— Конкретно, что вам известно о ее деятельности в настоящее время?

— Пока ничего. Увидел, и все, но полагаю, что ее появление в городе не случайно.

Подполковник поморщился. Убеленный сединами, бывший фронтовик, прошедший путь от Сталинграда до Берлина, он любил четкость и конкретность. Война, а затем многолетняя кропотливая работа по разоблачению любителей легкой наживы, взяточников и спекулянтов не ожесточили, не обессердечили его. Строгий, даже несколько суровый на вид, на самом деле он был человеком мягким и добрым. У капитана Завалия убедительных доводов на этот раз не было, что и вызвало недовольство Сергея Александровича.

— А вы не допускаете мысли, что эта самая Анна Киселева уже давно встала на честный путь в жизни? Так ведь можно заподозрить кого угодно. Мы не можем так думать о людях, даже о тех, кто ранее нарушал закон.

Завалий понял, что начальник учиняет ему справедливый разнос, но отступать не хотел:

— Сергей Александрович, я все понимаю, но Киселева не из тех, кто может стать на честный путь в жизни. В этом я убежден твердо.

— Извольте доложить факты.

— Факты будут, разрешите только провести предварительную проверку. Уверен, что факты будут, — настаивал капитан.