– Генри Ризли?

Теперь настал черед Бербеджа изумляться. Откуда Шакспер смог об этом проведать? Все было сказано конфиденциально и сугубо предварительно. Конечно, все знали, что у королевы конфликт с парламентом, первый серьезный конфликт за все время царствования. Крах ее последнего фаворита в Ирландии и его беспрецедентное поведение в Тайном совете, когда он чуть было не обнажил оружие, – всё это добавило козырей сторонникам ограничения абсолютной власти монарха. А королева столь бурно переживала потерю своей последней любви, что не в силах была сосредоточиться на государственной политике. Ее самые преданные советники, чувствуя, что божественная Елизавета все-таки не вечна, начали понемногу налаживать связи с Яковом Шестым, королем Шотландии, шансы которого стать еще и королем Англии были исключительно высоки. Но когда хватка Елизаветы ослабла, кое-кто хотел напрямую перехватить власть.

– Как ты догадался?

– Я просто угадал. Из всех, кого я знаю по театру, он самое влиятельное лицо в стране. И потом он друг сам знаешь кого.

Бербедж предупредительно замахал руками, чтобы Уильям замолчал… Дик не на шутку испугался, что Уилл назовет еще одно имя, а с Ричарда и имени графа Саутгемптона, произнесенного вслух, было более чем достаточно.

– Двадцати тысяч более чем достаточно. Но пусть будет с запасом. Я стану тратить только на самое необходимое. Не на себя, а на дело. Ты ведь понимаешь, что могут возникнуть непредвиденные расходы.

– Понимаю, понимаю. Ходи давай, архистратег.

Олегу Романову и без этой партии нужно было обдумать целую серию ходов, чтобы добиться заветной цели. С тех пор как в начале осени прошлого года шеф сообщил ему о сомовском открытии, вернее, не открытии даже, а о том, что Сомов на пути к открытию, Олег постоянно думал об этом.

Сначала он только готовился к игре. Прежде всего он проработал теорию дебютов и в результате длительной аналитической подготовки выбрал гамбит: комбинацию, при которой жертвуется пешка в самом начале игры, чтобы в дальнейшем вывести другую пешку в ферзи. Правда, для этого нужно было осуществить еще одно превращение, не описан ное в шахматной теории: заманить фигуру противника в заранее расставленные сети и превратить ее в собственную пешку.

Хотя дебют пошел совсем не по домашней заготовке, – да и противников неожиданно оказалось больше, чем возможно в шахматной игре, – но заданной цели достиг. Гамбитная пешка заживо сгорела в отеле Оксфорда, зато проходная – получила оперативный простор для движения вперед. Принесли свои результаты и постоянные угрозы разным фигу рам противника. Поначалу хитроумно ускакавший от них белый конь был стреножен и загримирован под черную пешку. Теперь эта пешка должна стать черным ферзем. Вот тогда-то я, наконец, смогу выдать своим подчиненным зарплату, совсем уж буднично заключил он.

До кризисного, 2008 года всё шло хорошо, деньги делались практически из воздуха, диктатура процветала, народ благоденствовал, кровь на руках диктатора быстро высыхала. Разработанные в лаборатории Олега технологии, в частности НЛП (нейролингвистическое программирование), успешно применялись: народ Моганды был абсолютно уверен в том, что их режим – это единственный оплот демократии, а никакая не диктатура. И всячески был готов тиражировать «демократию» такого фасона по всему миру, по крайней мере африканскому, подавляя несогласных танками, забрасывая «томагавками» и «стингерами».

Те страны, режим которых не соответствовал демократическим представлениям Моганды, объявлялись Кругом Зла.

Лаборатория Олега Романова научно разрабатывала план переворота в этих странах. Политические технологии на континенте Олег прекрасно освоил. Моганда поддерживала оппозицию и финансово, и политтехнологиями, и бомбардировками. Такого не выдерживал режим ни одной страны, к власти неизбежно приходили ставленники Кенадита, и наступала всеобщая «демократия». Правда, страны эти становились экономическими придатками Моганды, но это особо никого не волновало.

Но наступил финансовый кризис, и зеленые банкноты Моганды с изображенными на них портретами вождей племен в одночасье превратились в фантики. Ведь валюта Моганды не была ничем обеспечена, хоть и высоко котировалась во всех странах африканского континента. По сути строилась финансовая пирамида, вроде российских МММ и «Властилины». Бумажки с портретами вождей печатала частная компания, принадлежавшая министру финансов Моганды, а значит, и самому Кенадиту. РСМ (Резервная Система Моганды) могла бы напечатать таких фантиков сколько угодно, но они обесценивались на глазах. В других странах африканского континента поняли, что фантики Моганды ничего не стоят, и принялись активно возвращать их. Взлетели цены, и последней каплей стал кризис кредитной системы.

До кризиса все население Моганды жило в долг. Банки активно предлагали кредиты под низкие процентные ставки, и население покупало в кредит практически всё. Большие уютные шалаши, в которых легко помещались семьи даже с тремя женами и кучей детей; ослов и лошадей, адаптированных к жаркому африканскому климату, которые были неприхотливы и почти не требовали воды и пищи; даже простые кастрюли и сковородки… Теперь рядом с банками стояли стада лошадей, шалаши, покинутые теми, кто не смог выплачивать проценты по кредитам, пустовали, а реквизированными за долги сковородками и кастрюлями был завален даже президентский дворец. Зеленые фантики Моганды не стоили больше ничего, и власть в стране теперь держалась лишь на психолингвистических технологиях да на «стингерах» и «томагавках».