Шрифт:
И услышала голос:
— Боишься взглянуть, да?
Открыв глаза, Мария увидела ту, кого ждала, — ведьму Клару. И возблагодарила Господа за то, что Он ее сюда прислал.
— Мне нечего бояться. Боишься ты. Повсюду ты зришь…
Клара хихикнула.
— А ты лгунья! — сказала она. — Я знаешь что могу с тобой сделать…
— Нет, не можешь. Я неуязвима, ибо…
— А вот и могу! Мало не покажется. Ты даже представить себе не можешь…
— Я одна, и к тому же в сумасшедшем доме. У меня нет ничего, кроме Его защиты. И что ты можешь со мной сделать? У тебя…
— Думаешь, это самое худшее? Думаешь, хуже ничего и быть не может?
— Я знаю, что может. Я это познала. Как и большинство из нас. Часами я…
— Но, как и всякая шлюха еврея Иисуса, спасена? — Клара вновь захихикала.
— Господь любит и тебя. Любовь Его безгранична. Больше этого мира. Этот мир так мал…
— В гробу я ее видала, эту его любовь!
— И все же она здесь. Даже если ты в гробу ее видала, она пребудет добра и лучезарна…
— Что ж ты мне ее не покажешь? А ну-ка, пойдем со мной! Я тебе сама кое-что покажу. Если выдержишь.
— Не думаю, что ты можешь показать мне что-то…
— Тогда пойдем посмотрим. Ну, давай!
И Клара пошла прочь, встряхивая волосами. Мария помедлила долю секунды и двинулась за ней. Уж если и Смерть не может ничего у нее отнять, то что там говорить о Кларе?
Клару нагнал Саймон — захотел знать, куда она идет. Он схватил ее за плечо, но она увильнула и повернулась к нему лицом.
— А куда вы… — начал он.
— Мы идем в такое место, куда тебе нельзя, — прошептала Клара.
— Нельзя… — промычал он.
— Да, нельзя!
Саймон и помыслить не мог о том, чтобы ее ослушаться. Он прижал к губам палец и отошел.
Клара привела Марию к воротам. Питер Уилкинс встрепенулся, поднялся со стула, сдвинул шляпу на затылок и выпустил их наружу.
Они тотчас же свернули с тропы. Клара перешагивала через куманику, над головой у нее мелькали полоски света. Все шло своим чередом. Лес тихонько почав кивал.
— Чуть подальше, — сказала Клара.
Поляна без единой травинки. И что-то такое посреди нее.
— Вот. Гляди.
— Ты живешь во тьме и ничего тебе не нужно. Но вокруг свет. Он пронизывает тебя насквозь. Он любит тебя.
— Заткни свою святую вонючую пасть. Сейчас ты в моих владениях. Гляди же.
— Что это?
— Здесь сила.
— Нет здесь никакой силы. Ибо нет никакой связи…
— Заткни пасть и гляди.
Мария шагнула вперед и опустила взгляд. Перед ней был круг размером с большую тарелку. Круг изумительной работы, выложенный из крохотных частиц и обнесенный по краю забором из палочек. Его закручивающийся, повторяющийся узор состоял из перышек, удивительным образом подобранных друг к другу камушков, ягод, крылышек насекомых, орехов и листьев. В самой середине лежал завиток улитки ной раковины. Мария подняла глаза на Клару, которая улыбалась, что-то бормотала себе под нос, явно ожидая, что с Марией что-нибудь случится, что она испугается, хоть как-то изменится. И вновь Мария взглянула на круг и ощутила, насколько он приковывает взгляд. И до чего жалким показался он ей, с этим ракушечном островком безопасности, воплощающим мечту о доме, в самой середине. Затейливым и бессильным.
— Теперь ты его видела, — проговорила Клара, — и в тебя вселится демон.
— Никакой демон в меня не вселится. Так сказал ангел.
— Что хочешь, то и думай. Подожди, сама увидишь.
Мария покачала головой. Она ничего не чувствовала.
Должно быть, бесы уже изгнаны. И Клара не повелевает никакими демонами. Чтобы удостовериться, Мария наступила на круг и провела по нему ногой. Клара тотчас же подбежала, опрокинула Марию на спину и вцепилась в нее обеими руками. Мария, в миг отвратительного, нехристианского малодушия выставила перед собою ладони, чтобы защититься. И была счастлива, почувствовав, как Клара бьет, как топчет эти самые ладони. Под конец Клара плюнула в нее и убежала. Мария ощутила, что все ее лицо изрыто горящими бороздами. Деревья тихо покачивали над ней ветвями. Она встала, по подбородку потекла остывшая кровь. Она стояла и ловила капли обеими руками, пока кровь не омыла их полностью. Тогда она прижала руки к лицу, оставив алые отпечатки, и, ликуя, направилась обратно в лечебницу.
Там ей встретился Уильям Стокдейл, который взглянул на нее не без злорадства и сказал: «Боже мой, боже мой. Мне думается, тут есть чем заняться доктору. И, полагаю, к моей вящей радости вы проведете некоторое время в Лодж».
Осень
— Послушайте, послушайте, мы ведь можем малость подзаработать, а? Тряхнем стариной. Я все еще помню, чего хочет публика.
Он глядел на него в упор, вглядывался изо всех сил, но больше не видел в глазах Джона самого Джона, разве что мельком, словно бы тот понимал, что его заметили, и тут же прятался. Джон говорил очень быстро. Посреди его приплюснутого лица двигался сухой и мускулистый рот, из которого шел дурной запах.
Черт из бутылки, доктор по урине Смотритель в королевском карантине Велик и важен, словно дож в Турине Все больше в Лондоне его увидишь ныне Зовется Аллен, лечит дам, что в черном сплине Цветут от чирьев, точно Флора на картине Сквозь лес путь новый верен, говорят Увидишь красный ад, а там и белый ад [19] .Ему захотелось выбраться из этой клетки. Это страшный сон, просто страшный сон: его старый друг безумен, он бормочет и хохочет, зачитывая стихи из засаленного блокнота. Ведет себя, как одержимый. А еще это зловоние. И шумы, доносящиеся из других палат.
19
Перевод А.Круглова.