фронтовому приему медицинского спирта.

Так я не пил с начала девяностых и периода такого массового явления на прилавках,

как спирт «Роял».

Хмель ударил в голову сразу, и вместе с ним пришло понимание ситуации, но

рассуждения оставил на потом и решил сначала утолить зверский голод.

Андрей наоборот почти ничего не ел, а только говорил, говорил и говорил.

Сначала я, напичканный лекарствами и первой дозой неразбавленного спирта, ничего

не воспринимал, а потом его голос стал прорываться в мое сознание.

Оказалось, у «парней» на меня далеко идущие планы. Собутыльник уже захмелел и

стал откровенен. Радость от удачного эксперимента из него так и перла. Мне

оставалось лишь слушать и поддакивать.

После нескольких минут монолога я понял — мне есть чему радоваться. Оказалось,

дядюшка Чжао жертвы неудачных экспериментов не жаловал.

Почти всем испытуемым, показавшим нулевой результат, стерилизовали память, а

потом выбрасывали обратно в мир.

— Наши интересы огромны, — рассказывал Андрей, — Манекенов вообще доставляют со

всей планеты. Мы сейчас проводим сравнительный анализ действия готовых сывороток

на различных расах, национальностях и возрастных категориях. Единственное чего

нам не хватало, так это исходного материала для создания препаратов.

Я, молча, закусывал очередную порцию спирта, и в моей памяти поднимались

картинки концентрационных лагерей гитлеровской Германии и кучи изможденных

трупов.

Дети в полосатой одежде протягивали мне ручонки через колючую проволоку и

предлагали взять свою кровь.

Мать обнимала в телепередаче сына, потерявшего память, и оба плакали от

собственного бессилия перед беспощадностью окружающего мира.

Единственное, о чем я сейчас переживал: лишь бы стихийно не включились мои

скрытые способности.

После историй Андрея я мысленно приговорил структуру дядюшки Чжао к смерти. Мне

стало вдруг неважно, останусь ли я жив в той мясорубке, которую услужливо

смоделировало разыгравшееся воображение.

Однако ничего не произошло.

Видимо, спирт свое дело сделал, и я настолько заземлился, что смог спокойно

слушать жутковатые планы Чжао на меня и дальнейшее развитие событий.

— Я уже переживал, — доверительно рассказывал мне Андрей, навалившись грудью на

стол, — Первые результаты получены более пяти лет назад, и ничего нового не

предвиделось, но тут аналитический отдел выдал вашу кандидатуру. В то время,

когда все начиналось, почти никакой статистики не велось. Потом мы долго не

могли вручить вам телефонный аппарат и изучали вас факультативно. Только ваше

участие в группе «Профессора» позволило отследить все признаки. Нам всем очень

повезло, что Юрий Леонидович на свободе. Он с командой были первыми

добровольцами в испытаниях препарата ярости, и очень здорово, что он скоро будет

здесь. Мне предстоит немало с ним повозиться, чтобы понять, как в Новосибирске

все-таки удалили коктейль, который мы в него закачали.

Картинка палаты с беснующимся «Чаком» проплыла в моей голове.

Андрей захмелел окончательно, и я подумал, что старина Чжао сильно прокололся со

своим главным разработчиком. Всего грамм двести неразведенного спирта и все

секреты на столе.

— Вы думаете, он получает от меня все данные? — заговорщицки пускал слюну

собутыльник, — Как бы не так! Я отсмотрел все материалы про вас и четко осознаю,

что мне необходим партнер, — он неожиданно трезвым взглядом посмотрел мне в

глаза и сообщил, — Я вообще не верю, что вы тот, за кого себя выдаете. Данные,

полученные в процессе обследования плененной мамаши, говорят о многом. С вашим

товарищем и девушкой тоже не все ясно. Есть какой-то секрет, но я молчу, —

покачал указательным пальцем Андрей. — Чжао тоже что-то чувствует, но он

вынужден считаться с моим присутствием, а то, что сегодня сделали вы, это

переворот!

Я пытался переварить сказанное. Получается, мой эскулапчик вынашивал собственные

планы. Дядюшка Чжао свято полагает, что Андрей у него на службе, а тот плетет