— Проблема. Я думаю, что гном, называющий себя Трамдом Тёмным, уже не находится в Вайрете.

— Ты думаешь, что он… что он вернулся сюда?

Даламар кивнул.

— А ты как думаешь?

Реджина снова пыталась остановить кровотечение левой руки.

— А что с аватаром?

В памяти Даламара быстро промелькнуло воспоминание об охваченном огнём лесе, трупе хорошего человека у его ног и груде красных доспехов, лежащих неподалеку пустыми.

— Рассыпался, — сказал Даламар. — Кто-нибудь в Башне подметет кучку пыли и никогда не узнает, что это был он.

Повернувшись к ней, он проговорил:

— Послушай. Ты не должна идти дальше, если не хочешь.

Он долго смотрел на неё и они оба знали, что он говорил отнюдь не из-за беспокойства о женщине, которая провела с ним две ночи в его постели. Реджина давно заметила, что он не был сентиментальным любовником и не придавал большого значения ночным утехам. Сейчас он спрашивал себя — достаточно ли она сильна, чтобы продолжать идти к Цитадели, выдержит ли близость зла, которым переполнены её башни, не остановит ли оно её, испуганную и бесполезную ему.

Она знала, что Даламар Сын Ночи будет действовать и сейчас, и всегда только ради самого себя.

А она будет действовать в собственных интересах.

Холодный ветер дул с моря. Волны поднимались и снова опускались в то время как Реджина разорвала подол мантии и обернула кусок ткани вокруг своей раненой руки. Сжимая один конец тряпки зубами, а другой своей здоровой рукой, она затянула повязку, вздрагивая от боли. С побледневшим лицом она поднялась на ноги, вытирая окровавленные руки о подол мантии.

— Итак, как мы это сделаем? Подойдём к воротам и потребуем открыть?

Даламар улыбнулся, но не слишком тепло.

— Я не думаю, что нам потребуются большие усилия для этого. Смотри.

Он указал на небо, где дрожащий воздух стал собираться в тучи.

Реджина судорожно вздохнула. Темнота тучи усилилась, распространяясь как синяк на ярком синем небе. Казалось, что теперь не туча распространилась по небу, а само небо было поглощено этой темнотой, засасывающей свет дня как зияющая тёмная рана. Рана открылась ещё шире, высасывая воздух прямо из легких Даламара. Прежде чем потерять сознание, он почувствовал как Реджина сильно сжимает его ладонь, впившись ногтями в кожу.

Пальцы Реджины крепко впивались в руку Даламара. Линии острой боли, протянувшейся от предплечья до плеча. В кромешной темноте это было единственным, что он чувствовал. Это было единственным, что подсказывало ему, что он ещё жив.

Через некоторое время возвратился слух. Даламар услышал свист собственного дыхания, вырывающегося из опустошенных легких и внезапный лающий смех, в тот же самый миг, когда он понял, что не может вдохнуть побольше воздуха. Он сделал шаг, чтобы проверить, может ли он ходить. Неожиданно перед ним возник свет, прыгая неоднородными лучами. Свет не ослепил его, а тяжело ошеломил, как удар колокола в грудь. Всё ещё пытаясь вдохнуть, Даламар упал на одно колено, чувствуя, как его покидают последние силы. Он чувствовал холодный камень под руками и коленями. Но он не чувствовал воздуха в легких.

Смех усилился, становясь оглушительным и Даламар почувствовал, что неожиданно воздух устремился в его легкие.

— Вставай, — сказал голос. — Поднимайся на ноги, чародеишка.

Искра гнева прошла через Даламара, зажигая в нём огонь и холодя лёд. Он поднялся на ноги, дыша полной грудью и наконец смог всмотреться в свет. Перед ним витала стена мерцающих лучей всех цветов. Шарики света беспокойно перемещались, перемешиваясь друг с другом. Свет ограничивал маленькую комнатку своей радужной пеленой с трех сторон, а четвертая сторона была каменной стеной с признаками дверей без ручек. За стеной света, в той же комнате, стояла Реджина, оглядываясь по сторонам. Заметив Даламара, она двинулась к нему. Её лицо было белым, какой на самом деле должна была бы быть её окровавленная мантия.

— Не двигайся! — проговорил Даламар. — Не прикасайся к свету, Реджина.

Она остановилась.

Позади себя Даламар услышал шаги и прерывистое дыхание. Он развернулся, его рука уже была готова сформировать охранный знак. Дойдя до середины жеста, он остановился. Перед ним стоял гном-чародей в чёрной мантии, с красными бородой и волосами. Среди гномов его считали бы красивым: грудь колесом, широкие плечи, сильные руки и пламенные глаза.

— Это ты, — сказал Даламар спокойным и уверенным тоном, несмотря на боль в легких. Он должен показать этому магу только спокойное, продуманное выражение лица.

Гном утвердительно склонил голову.

— Да, это я, Трамд из Торбардина. Иногда меня знают как…

— Трамд Тёмный. Да, я слышал.

Утреннее солнце светило через окно позади гнома, золотя каменный пол. Кабинет, подумал Даламар. Полки с книгами выстроились вдоль всех трёх стен вне слегка колеблющегося света, окружающего Даламара, массивные кресла, которые, казалось, были высечены из цельной глыбы камня стояли возле окна. Толстые подушки смягчали твёрдые сидения этих кресел, подсвечники стояли на столах рядом, чтобы всегда быть под рукой. Это была комната того, кто читал и писал до темна. Слева от гнома стоял дубовый стол, заваленный кусками пергамента, чернильницами и недавно отточенными перьями. Среди всего этого на столе были небрежно рассеяны схематические изображения и чертежи чего-то, что Даламару не удалось разглядеть. Он увидел только, что это было или крепость или замок, что-то в этом роде.