Ветер подул через раскрытое окно. Далеко внизу шумело море. Где-то там плавал труп дракона, показывая брюхо небу. Чайки будут клевать этот труп, пока вода не сделает то, что не могли сделать острые мечи. Тогда чайки и рыбы вырвут чешуи из тела и обглодают его до костей.

— Я скажу тебе. — Сказал Даламар умирающему гному. — Я скажу тебе то, что ты хотел знать. Я пришёл убить тебя, Трамд, для своего собственного удовольствия. Ты уничтожил слишком много хороших мужчин и женщин в сражении за Сильванести.

Он замолчал, наблюдая как гном стонет и его кровоточащие губы силятся что-то произнести. Глядя на него, Даламар услышал звуки лесного пожара. Он услышал крики Неистовых Бегунов. Он услышал как умирал дракон и последнюю молитву жреца, который верил в тех богов, которым было наплевать на него. Солнечный свет отразился на заточенном краю оружия, когда Даламар перекинул топорище в другую руку.

— Я пришёл также от имени Ладонны из Башни Высшего Волшебства. Я пришёл от имени тех, кто уважает Высшее Искусство, подарок трёх богов магии. Я пришёл по своему собственному желанию, Трамд Бегущий Камень, чтобы исключить тебя из рядов слуг Её Тёмного Величества. Да будет Свет, — сказал он. — И да будет Тьма.

Он поднял топор повыше.

Гном почувствовал как воздух свистнул на лезвии. Он застонал и вымолвил одно слово.

— Нет. — Простонал он. — Нет.

— Да, — мягко сказал Даламар. — Да.

Он позволил топору опуститься, как это делает палач после вынесения приговора.

— Да, — сказал он мертвецу. — Да будет равновесие.

Даламар отложил окровавленный топор и сбросил труп на пол. Разорвав простыню, он обернул её куском голову гнома, не отрывая взгляда от безмолвного разинутого рта.

— Мой господин, — послышался голос человеческой женщины. — Каковы будут ваши приказания?

Он посмотрел на неё и она съежилась под его взглядом.

— Уходи, — сказал он и ему было наплевать, поняла ли она это как просьбу оставить его в покое или как требование уйти из цитадели навсегда. Слуги и солдаты сами сделали свой выбор, на что они не могли рассчитывать долгие годы. Они сбежали.

Даламар не обратил на их бегство никакого внимания. Он нес голову Трамда Тёмного, завернутую в кровавый шёлк, в комнату где лежала Реджина. Она лежала на полу мёртвая, её синие глаза смотрели в пустоту, её рот был немного приоткрыт. Он встал на колени возле неё, убрал волосы с её лица и закрыл ей глаза. Какое-то время он сидел возле неё, слушая как люди бегут из крепости. Потом поднял мёртвую чародейку на руки, взял доказательство смерти гнома и произнес магическое слово.

Пол и стены растворились в воздухе. Телепортируясь, Даламар снова что-то выкрикнул. На сей раз это не было заклинанием. Это были слова проклятия.

В океане моряки указывали на северо-восток. Большой пожар горел на горе острова Картай. Огонь вздымался выше самых высоких пиков. Дым пожарища стелился по морю, обращая день на сумерки.

Даламар шёл, окунаясь из света в тень, по вьющейся каменной лестнице у которой, казалось, не было конца. Он оглядывался назад через плечо, но не видел ступеней позади. Они растворялись в тенях и прерывистом свете стенных факелов. Он не мог наколдовать себе немного света, так как что-то блокировало его магию. Внутри него трепетал страх.

Темнота Шойкановой Рощи не испугала его. Он шёл под деревьями, ветви которых были их оружием, скользящим вниз, чтобы схватить его. Он шёл через тени, где блестящие глаза впивались в него взглядом. Под его ногами сломанные ветки превращались в руки скелетов и тянули его за подол мантии, но он и здесь не поколебался. Он не боялся даже когда из глубин мрачного леса появились бледные призраки. Он вошёл в пределы Палантасской Башни Высшего Волшебства так же смело, как мог бы войти в свой собственный дом. Неосвещённый внутренний двор, большие двери, неожиданно распахнувшиеся перед ним и даже мягкий, почти нежный голос, проговоривший «Входи, ученик» не смутили его. Но теперь, здесь, без своей магии, Даламар чувствовал страх.

Это его магия блокирует мою, говорил он себе, поднимаясь наверх. Он не разрешит мне колдовать и если таково его желание, так и будет. Мой путь от Сильваноста до Палантаса никогда не был лёгок. Но этот путь я выбрал сам и доверяю своему выбору.

— Шалафи, — прошептал он, пробуя на вкус эльфийское слово, означающее «учитель». — Будет так, как вы пожелаете.

Он продолжал идти через тени и свет, не сбиваясь с шагу, хотя многие ступени лежали глубоко в тени и не все имели одинаковую ширину и высоту. По краям лестницы не было ни перил, ни других перегородок. Падение с этой лестницы будет смертельным и всё же Даламару казалось, что он нашёл нужный ритм движения в тот же момент, когда начал подниматься вверх. Чем выше он поднимался, тем быстрее билось его сердце — старый признак того, что он снова идет в стороне от безопасных и тихих дорог.

Он дошёл до лестничной площадки, но прошёл мимо неё. Он не знал почему, но чувствовал, что должен продолжать подниматься выше. Он шёл, шёл и теперь его стало охватывать чувство, что он давно знаком с этим местом. Он никогда в жизни здесь не был, но, тем не менее, чувство оставалось.

Эхо его шагов, отраженное от стен, падало вниз и вновь поднималось вверх, сопровождая его тихим шелестом. Волосы на затылке Даламара встали дыбом, по рукам побежали мурашки. Даламар задрожал, но он не станет останавливаться. Он должен продолжить подъём по этой лестничной спирали.